Uncharted: Четвёртый лабиринт (ЛП) - Голден Кристофер
Туннель вился спиралью вниз, уводя их всё глубже, но затем он снова выпрямился и протянулся ещё ярдов на пятьдесят, прежде чем закончиться сводчатым залом, который заставил их всех остановиться. Из зала вели два прохода, уходившие дальше вниз, и наёмники уже исследовали оба пути. Но остальная часть группы сосредоточилась на другом, и когда лучи фонарей осветили стены и потолок, Дрейк изумлённо уставился на то, что открылось его взору.
— Это не рукотворное сооружение, — сказал Хенриксен. — Это естественная пещера.
На стенах густыми пятнами рос мох. Пятна на сплошном камне запечатлели узоры, оставленные капавшей сверху водой, и Дрейк посветил фонарём на потолок. Он прижался к стене рядом с Оливией, которая делала то же самое.
— Видите? — спросила женщина.
— Трещина, — прошептал он.
Длинные толстые корни торчали из камня и земли и свисали вниз, частично загораживая обзор, но Дрейк видел отблеск своего фонаря на острых камнях. Далеко вверху, куда не доставал его луч, виднелась тонкая полоска лунного света.
— Здесь ещё одна, — крикнула Гарза с другой стороны пещеры.
Корелли тихо выругался.
— Оливия! Лучше взгляните на это.
Дрейк нахмурился и взглянул на Хенриксена, который тоже обернулся посмотреть на Корелли. Телохранитель направил свой фонарь на ковёр из мха, где среди зелёного и коричневого виднелись белые вкрапления.
— Это цветочные бутоны, — прошептала Оливия с ноткой удивления в голосе.
— Не только бутоны, — раздался голос Джады откуда-то из-за зазубренной ниши, где мох рос особенно густо. Она посветила фонарём на точку футах в десяти от пола пещеры, где росли белых цветка, свисающих и почти увядших.
— Они тебе ничего не напоминают? — спросил Дрейк.
Джада кивнула.
— Ещё как!
Хенриксен тоже подошёл, чтобы их осмотреть.
— Это вовсе не белая чемерица. Они похожи — могут быть родственниками, — но у них другая форма лепестков.
— И белая чемерица не может расти во мху при таком слабом освещении, — добавила Оливия, подойдя сзади.
Дрейк оттолкнулся от стены и взглянул наверх, заметив там ещё одну трещину. Мох был влажным от дождевой воды, стекавшей в пещеру во время ливней. Он отступил и погрузил в него пальцы, нащупав под ним толстые лозы. Он вытащил их на свет божий, чтобы показать остальным.
— Вот тебе и на, — хмыкнул Корелли, словно обращаясь к самому себе.
Перкинс позвал Хенриксена, но Дрейк не сводил глаз с этих цветов. «Пещерная чемерица», — подумал он, гадая, не открыли ли они новый вид флоры.
— …никаких ромбовидных отметок или других отличительных знаков, — раздался голос Перкинса.
Дрейк напрягся и обернулся. Он уставился на двух мужчин, затем на две двери, и понял то, что они, очевидно, уже выяснили. Две двери — два возможных выбора — это было начало четвёртого лабиринта.
— Джада, — сказал он. — Где же гробница императора?
Девушка медленно кивнула, но ответила ему Оливия.
— Может, её здесь никогда и не было. Ваш друг-профессор из Оксфорда сказала… логично предположить, что это место захоронения, подземный дворец.
Корелли подошёл к правому проходу и принялся его исследовать в поисках отметок, которых, как уже установила команда наёмников, там не было. С каждой минутой этот человек нравился Дрейку всё меньше и меньше. Для простого приспешника он вёл себя довольно самонадеянно, словно время от времени забывал, что он всего лишь наёмный работник.
Хенриксен взглянул на Дрейка.
— У меня есть теория.
Нейт кивнул:
— Выкладывайте.
— Для меня никогда не имело смысла то обстоятельство, что Дедал отметил правильный путь через лабиринт на Фере.
— Он и не отмечал, — заметила Джада. — Он отметил неверный путь.
— Допустим, — ответил Хенриксен; его голубые глаза казались серыми в отражённом свете множества фонарей. — Но сколько времени у нас ушло, чтобы это выяснить? Человек, спроектировавший такую головоломку, никогда бы не предложил столь простого решения. А что, если эти отметки были добавлены позже, когда уже было неважно, смогут ли незваные гости найти дорогу?
— Уже после извержения на Фере? — спросил Дрейк. — Зачем утруждаться?
— Нет, в этом есть смысл, — пробормотала Джада, и он видел, что ей было больно признавать правоту Хенриксена. — Если мы исходим из теории, что сокровища вообще существовали и что Талос или кто-то ещё руководил вывозом клада Дедала с Феры, разве перемещение золота не прошло бы быстрее и гораздо организованнее, если бы те, кто его переносил, не могли заблудиться?
Дрейк задумался, но затем неохотно кивнул.
— Пожалуй. Если они и правда покидали этот лабиринт…
— Половина его уже обрушилась, — напомнил ему Хенриксен. — Они хотели перевезти золото в Четвёртый лабиринт, как Дедал делал по крайней мере дважды до этого.
— Для вас всё дело в золоте, не так ли? — спросил Дрейк.
Хенриксен улыбнулся.
— Есть и другие сокровища, но если говорить о мотивации, у золота есть своя притягательность.
Нейт знал, что должен ненавидеть этого человека, поэтому он отвернулся, прежде чем позволил себе улыбнуться. Хенриксен был прав. В своей жизни им не раз двигало золото. Но на этот раз у него были другие интересы: спасти жизнь Салли и отомстить за отца Джады. Эта мысль заставила улыбку умереть на его губах.
— Как нам выбрать путь? — спросила Оливия. — Не думаю, что разделяться — хорошая идея.
— Почему нет? — нахмурилась Джада. — Нас ведь много.
Корелли презрительно фыркнул.
— Может, потому что мы здесь не одни?
Никто не отреагировал на его комментарий. Наёмники и так были настороже — им за это платили, — а Дрейку подобные напоминания были не нужны. Он подошёл к проёмам двух проходов и осветил их фонарём. Со временем дождевая вода от сильных ливней в поисках стока прорезала в полу пещеры желобки. Но он увидел, что в обоих проходах по краям наклонных туннелей были вырезаны водостоки. Больше желобков, казалось, вело в левый проход, но это выглядело как естественное явление. И всё же, разный уровень износа заставил его задуматься. Водная эрозия натолкнула его на мысль.
Дрейк скинул рюкзак и вытащил спортивную бутылку, полную воды. Он открутил крышку, подошёл к входу в левый проход и опустился на колено, чтобы вылить несколько унций воды на порог. Джада последовала за ним, освещая ему путь своим фонарём.
— Какого чёрта ты делаешь? — спросил Корелли.
— Думаю, — ответил Дрейк. — Попробуй как-нибудь на досуге, вдруг понравится.
Он подошёл к правому проходу и повторил процесс, удовлетворённо кивнув, когда увидел, как вода затекает в крошечные трещины и скапливается в углублениях, стекая по склону в туннель.
— Сюда, — сказал он, вставая и убирая воду обратно в рюкзак.
— Что это было? — спросил Хенриксен. — Теперь вы Тонто?
— Если у них было столько золота, им нужно было отметить путь для рабочих, чтобы вынести его из лабиринта на Фере. В какой-то момент здесь было чертовски оживлённое движение, — объяснил Дрейк. Он указал на правый проход. — С той стороны износ гораздо сильнее, а слева эрозии почти нет. В том направлении ходили нечасто.
Хенриксен обдумал это, но выглядел все равно неуверенно.
Дрейк пожал плечами.
— Делайте что хотите. Салли где-то здесь. И мы с Джадой собираемся его найти.
Он взглянул на девушку, чтобы убедиться, что вправе говорить и за неё, но она уже и без того шла за ним. Джада собрала волосы в хвост, пурпурный на чёрном, и без волос, скрывавших её черты, её лицо приобрело обманчивую мягкую уязвимость. Но когда их взгляды встретились, он увидел в её глазах знакомую решимость и понял, что ни для одного из них пути назад нет.
«Как будто он когда-то был», — подумал он.
— Мужик дело говорит, — заметил Перкинс.
Хенриксен оглянулся на наёмников, которые рассредоточились по всему залу: некоторые всё ещё осматривали пещеру, в то время как другие были начеку, ожидая любого признака приближения.
