Uncharted: Четвёртый лабиринт (ЛП) - Голден Кристофер
— Люди, которые это написали, с вами не согласны, — заметил Корелли.
Дрейк уставился на него.
— Расслабься, малыш. Взрослые разговаривают.
Корелли застыл, его лицо практически окаменело. На мгновение Дрейк подумал, что тот может броситься на него через стол или выхватить оружие, но Оливия твёрдо положила руку ему на плечо, и он расслабился, выдавив из себя улыбку.
— Ну, продолжайте. Почему бы тогда вам не сказать мне, что там написано? — сказал Корелли.
Дрейк пожал плечами.
— Для меня это всё равно что курица лапой нацарапала, — пробормотал он, снова взглянув на Оливию. — Но я кое-что знаю об алхимиках. Нельзя создать золото.
— Это не имеет значения, — встрял Хенриксен. Он указал на экран. — Они верили, что это возможно, и верили, что Дедал на это способен.
Оливия откинулась на спинку стула.
— Именно.
— Значит, Дедал был коммивояжёром, торгующим змеиным маслом, — заметила Джада. — Он не удовлетворял потребность, он её создавал.
Дрейк взглянул на дневник Луки Хзуяка, который лежал в центре стола с тех пор, как они вошли. Он взял его, пролистал до первых попавшихся набросков лабиринта, а затем посмотрел на Джаду, игнорируя остальных.
— Думаю, твой отец до этой части докопался.
— Почему вы так говорите? — спросила Оливия.
Дрейк проигнорировал её, открыл книгу и наклонился, чтобы показать Джаде страницу, где Лука озаглавил один из рисунков как «Лабиринт Любого Бога».
Когда она подняла взгляд, её глаза ярко горели.
— Он знал. — Она посмотрела на Оливию и Корелли, а затем повернулась к Хенриксену. — Дедал приходил к царям и верховным жрецам с проектом лабиринта и утверждал, что может создать для них столько золота, сколько они только пожелают. И он обещал им, что лабиринт станет идеальной сокровищницей, местом, где они смогут хранить собственное золото и где его никогда не украдут.
— А потом он сам его украл, — добавил Дрейк, ухмыляясь. — Обаятельный ублюдок.
— Вы не можете этого знать, — фыркнула Оливия.
— Ещё как можем, — парировал Дрейк. — Это ведь логично. Дионис, Посейдон, Себек, бог-крокодил? Дедал посвящал свой лабиринт тому богу, которого больше всего почитали там, где он собирался строить. Современные застройщики проворачивают то же самое каждый божий день.
Оливия и Хенриксен с мгновение изучали друг друга взглядом, а затем Хенриксен кивнул. Дрейк снова почувствовал уверенность, что они что-то скрывают. Не всю эту историю про Дедала, потому что он чувствовал их возбуждение от открытий, которые принесли переводы Яблонского. Но всё же у них была часть головоломки, которой они не делились.
— Возможно, — пробормотала Оливия.
— Что ещё нарыл ваш супергик? — спросил Дрейк.
Корелли нажал ещё одну клавишу и на экране появились цветы, которые были частью орнамента в лабиринте под крепостью, и Минотавр.
— Это может быть с дюжину разных цветов, — сказал Корелли. — Исследовательская группа считает, что вероятнее всего это так называемая ложная чемерица, или чемерица белая. Она ядовита.
Дрейк гадал, с чего бы ему интересоваться этим, пока Корелли не упомянул яд, и тут он увидел, как загорелись глаза этого громилы. Информация запала ему в голову, потому что он питал нездоровый интерес к способам калечить и убивать людей. Дрейк и раньше встречал таких, как он, и ему не нравилась та непредсказуемость, которую они вносили в любую ситуацию.
Оливия что-то напечатала. На экране промелькнули изображения и остановились на большой фреске, изображавшей китайский ад Диюй, которую они нашли в святилище.
— Очевидно, лабиринт на Фере начали строить позже трёх остальных, — добавила Оливия. — Возможно, Дедал перемещал свои сокровища из одного лабиринта в другой, покидая царства, которые он обманул. К тому времени, как началось строительство святилищ на Фере, он, очевидно, нашёл нового простака и место, где мог заложить Четвёртый лабиринт. Он должен был возводиться параллельно, пока лабиринт на Фере ещё достраивался.
— К моменту извержения на Фере, которое уничтожило тамошнюю минойскую колонию…
— Атлантиду, — вставил Дрейк, просто чтобы позлить её.
— …четвёртый лабиринт строился в месте под названием Ицзян на юге Китая, — продолжила Оливия. — Ицзян был крошечным поселением, которое выросло и позже стало известно как Ечэн.
— Что-то не припоминаю такого названия, — сказал Дрейк.
Оливия повернулась к Хенриксену.
— Сегодня мы знаем его как город Нанкин.
— Бред какой-то, — хмыкнул Дрейк. — Я был в Нанкине. Первоначальный город был построен где-то в пятом веке до нашей эры. Это на тысячу лет позже, чем взорвалась Фера.
Оливия кивнула.
— У меня тоже была такая первая реакция. Но Яблонский подтверждает, что в тот период в этом районе существовали племенные поселения. И хотите угадать, какой миф был общим для всех них?
Дрейк откинулся на спинку стула, позволяя информации уложиться в голове. Он снова взглянул на отвратительную фреску на экране.
— Диюй.
— А вы не такой тупой, как кажетесь, — пробормотал Корелли.
Хенриксен достал телефон. Он нажал пару кнопок и через мгновение уже выкрикивал приказы. Дрейку потребовалась минута, чтобы понять: у него, должно быть, была наготове целая новая партия наёмников — либо уже в Китае, либо на пути туда, — и он только что приказал им встретиться в Нанкине. Секундой позже Хенриксен нажал кнопку внутренней связи, и ему ответил пилот. Он сообщил ему новый пункт назначения и отключился, снова вернув внимание на разговор.
— Золото было на Фере во время извержения, — сказала Джада, сощурившись и просчитывая в голове все варианты. — Должно было быть. Лабиринт там был нестабилен, но разрушен лишь частично. Как только они закончили Четвёртый лабиринт, они бы перевезли туда сокровища Дедала. Но что насчёт самого Дедала?
Оливия прощёлкала ещё несколько изображений и остановилась на одном из церемониальных сосудов, на котором были изображены Владычица Лабиринта, Минотавр и, как понял Дрейк, погребальный костёр.
— Его сожгли? — спросил он.
— Он умер, — ответила Оливия. — Его племянник, Талос, закончил проект Четвёртого лабиринта и значительно его изменил. Под изображением Диюя в святилище написано, что Талос хотел, чтобы лабиринт для него строила армия рабов, а для этого требовались надсмотрщики и защитники.
— Защитником должен был быть Минотавр, — сказал Дрейк.
— Да, лабиринта, — ответила Оливия. — Но сам Минотавр был бы кем-то вроде сторожевого пса. Они бы выбрали самого крупного и грозного воина, какого только смогли найти.
— Значит, не Корелли, — ухмыльнулся Дрейк.
Корелли показал ему неприличный жест, но промолчал.
— Талос хотел тех, кого Яблонский перевёл как «Хранители Сокрытого Слова», — закончила Оливия.
Хенриксен посмотрел на неё.
— Расскажите мне о Диюе. Что нашла исследовательская группа?
Оливия снова взглянула на экран ноутбука.
— Согласно мифу — в отличие от найденных нами надписей — лабиринтом правил Янь-ло, который и сам был своего рода богом. Переводы Яблонского лишь подтверждают, что китайское святилище было посвящено Янь-ло, царю ада. На Фере Дедал начал развивать идею подземных, многоуровневых лабиринтов, и это совпадает с мифом о Диюе, который был лабиринтом из множества уровней и залов, куда должны были попадать души, чтобы их наказывали за земные грехи. Искупив свои грехи, они могли получить Напиток Забвения и вернуться в мир — по крайней мере, так им обещали.
Дрейк почувствовал, как что-то щёлкнуло у него в голове, словно штифты замка встали на место. Джада, должно быть, тоже почувствовала в нём перемену, потому что она как-то странно на него посмотрела.
— Нейт? В чём дело? — спросила она.
Корелли, Оливия и Хенриксен — все смотрели на него. Гул двигателей самолёта казался громче, чем когда-либо. Внезапная турбулентность тряхнула их так сильно, что у него клацнули зубы, и ему показалось, будто самолёт резко вильнул вправо. Дрейк списал это на то, что пилот корректирует курс на Нанкин.
