Uncharted: Четвёртый лабиринт (ЛП) - Голден Кристофер
Затем последовал ужин, и теперь Салли расположился в отеле, пытаясь придумать лучший способ утром добраться до Терасии. Даже если бы они заплатили кому-то, чтобы их перевезли сегодня вечером, поиски древних тайн, как правило, даются легче при солнечном свете. Дрейк прикинул, что в темноте они просто свалятся со скалы, и на этом всё их дело и закончится.
Потому они снова погрузились в своё привычное, уютное молчание. Дрейк и Джада спускались по склону прибрежной деревушки, шагая по тропинке, вьющейся среди магазинов, баров и закусочных. Участки тропы сменялись несколькими ступеньками, затем снова длинная дорожка и ещё пара ступеней — настолько ровных, насколько это вообще было возможно в этой части острова. До них донёсся запах тлеющего трубочного табака, и Джада, вдохнув его, улыбнулась.
— Тебе нравится этот запах? — спросил Дрейк.
Она пожала плечами.
— Когда я была маленькой, мой папа курил трубку.
— Врач заставил его бросить?
— Нет. Когда я пошла в старшую школу, я сказала ему, что это претенциозно и смущает меня, — ответила она с меланхоличной улыбкой. — Он бросил её ради меня. Эту вещь, которая доставляла ему удовольствие и какое-то душевное спокойствие, а я…
Она не смогла закончить фразу, её голос дрогнул. Глаза наполнились слезами, но Джада, казалось, твёрдо решила не плакать. Мгновение спустя она провела рукой по глазам, но щёки её были сухими.
— А что случилось с твоими родителями? — спросила она. — Дядя Вик никогда мне не рассказывал.
— Ты спрашивала у него обо мне? — поддразнил её Дрейк.
— Мне было любопытно, — призналась девушка. — Но не обольщайся.
Дрейк улыбнулся, но через мгновение перевёл взгляд на дома, отели и магазины на скале под ними и на прибой, разбивающийся о камни у края кальдеры далеко внизу.
— Ладно. Прости, — сказала она. — Я не знала, что это запретная тема.
— Не то чтобы, — ответил Дрейк, взглянув на неё. — Просто я не люблю об этом говорить. Знаешь, кто такой ронин?
— Что-то японское, да?
— Самурай без хозяина, — шепнул он. — Тот, кто покинул дом своего господина, оборвал все связи с прошлым, ушёл в мир и проложил свой собственный путь. Знаю, звучит до смешного занудно и пафосно…
— На самом деле, звучит так, будто для этого нужно много мужества. Не иметь никого.
— Салли был рядом, когда мне кто-то был нужен, — тихо пробормотал Дрейк. Он не привык открываться и людям и заставлять умолкнуть того придворного шута, который, казалось, правил его языком половину всего времени.
— Он всегда был таким, — согласилась Джада. — Он ведёт себя как прохвост, будто ему на всё наплевать. Исчезает на несколько месяцев, делает вид, что заботится только о себе, притворяется, что деньги для него — главный приоритет, и, может, большую часть времени так и есть. Но мой папа говорил, что когда его припирали к стенке, когда это действительно имело значение, не было никого, кого бы он больше хотел видеть в своём доме, чем Виктора Салливана.
— Да, — согласился Дрейк, и они прошло ещё пару минут, прежде чем он снова заговорил. — Слушай, я бы хотел, чтобы ничего из этого не случилось, но раз уж случилось, я рад, что я здесь, с вами обоими. Я тоже рядом.
— Я знаю, — ответила девушка. — И я это ценю.
Они снова замолчали, но на этот раз тишина между ними была какой-то затаённой, словно каждый из них боялся последующих слов, которые могли быть произнесены. Взрыв песни — греческие голоса, звучавшие в подогретом алкоголем товариществе, — подхватил ветерок и пронёс мимо них. Песня доносилась из ближайшего бара, а затем она сменилась раскатом смеха. Мимо пробежал мужчина, сосредоточенный на усилиях своей атлетической самодисциплины. Две стильно одетые молодые женщины прошли вверх по дорожке, излучая сексуальную уверенность. Но в те несколько секунд Дрейк и Джада не могли отвести глаз друг от друга.
Моргнув и быстро вздохнув, Джада наконец выдавила нервную улыбку.
— Здесь красиво. Романтично… В голову лезут всякие сумасшедшие мысли.
Дрейк почувствовал странную благодарность. Если бы она его поцеловала, он, возможно, поцеловал бы её в ответ, а это было совсем не то, к чему всё это должно было привести. На одно мгновение напряжение между ними было на грани кардинальных перемен. Он улыбнулся, выждав несколько секунд, прежде чем снова заговорить, словно желая убедиться, что момент действительно миновал.
— Мне не очень везло в этой области, — задумчиво произнёс Дрейк.
— Да. Мне тоже. Может, мне стоит вернуться сюда после всего, встретить какого-нибудь красивого рыбака и открыть магазин платьев.
Дрейк рассмеялся.
— Ты пересмотрела фильмов.
Когда Джада снова ударила его в плечо, возвращаясь к своему обычному стилю общения, он понял, что теперь момент официально упущен. Они были союзниками. В каком-то странном смысле, почти братом и сестрой. И никем больше. Дрейк знал, что так было лучше, что всё остальное было бы слишком сложно, но он также знал, что ему всегда будет любопытно узнать об этом непройденном пути. Не в первый раз в жизни он испытывал это чувство, и он знал, что и не в последний.
— Слушай, — сказала она, переминаясь с ноги на ногу и убирая малиновые пряди от глаз, плотнее кутаясь в кожаную куртку, словно ночь была холоднее, чем на самом деле. — Есть кое-что, о чём мы избегаем говорить, и я не думаю, что мы можем двигаться дальше, не затронув эту тему.
«О нет, — подумал Дрейк. — У нас был идеальный момент, молчаливое признание. Разговоры об этом приведут только к мучительной неловкости и моему дурацкому лепету».
— Те парни в капюшонах, — продолжила Джада.
Дрейк изогнул бровь, его мысли мгновенно переключились.
— Ну да. Конечно. Они.
— В смысле, да, мы говорили о них в духе «эти парни жуткие, кто они, чёрт возьми, такие, и почему они пытаются нас убить, и почему они пытались предупредить нас, чтобы мы вернулись домой, прежде чем попытались нас убить…» И… я начинаю нести какую-то чушь.
— Да. — Дрейк прислонился к перилам над обрывом. — Да, начинаешь.
Джада улыбнулась. Он подумал, что она может ударить его снова, но, видимо, та слишком устала от всех предыдущих раз.
— Мы на самом деле не говорили о том, что я считаю главным вопросом.
— А именно?
— Те двери в лабиринте Себека, — сказала Джада. — Не знаю, как ты, но я как-то избегала этой темы, потому что стараюсь не думать о похищении Уэлча. Парня его сестры убили за то, что он пытался помочь моему отцу разгадать эту загадку, а теперь Иэн пропал, может, он мёртв, потому что сделал то же самое для нас. Это давит на меня. Я не могу не чувствовать себя ответственной за всё это.
Дрейк мрачно кивнул.
— Оно проходит, это чувство. Не так быстро, как хотелось бы, но проходит. Главное помнить, что мы не заставляли его нам помогать. Он знал, что есть опасность, и всё равно хотел помочь. Это не заставит тебя чувствовать себя менее виноватой, но полезно напоминать себе, что ты не можешь контролировать других людей. Ни тех, кто хочет тебе помочь, ни тех, кто хочет тебя убить.
— Они затащили его в дверь в задней части той молитвенной камеры. А остальные парни в капюшонах, должно быть, прошли через запечатанные двери в других комнатах. Даже если предположить, что есть простой способ открыть эти механизмы, что-то, что заставляет их легко поворачиваться, что мы просто ещё не нашли… как они туда попали?
— Они могли спуститься накануне вечером и поджидать нас, — заметил Дрейк. — Они сказали нам уйти домой, но поняли, что либо мы найдём эти комнаты, либо Хенриксен.
— Не-а, нет, — возразила Джада, качая головой. — Скелет, Минотавр или кто он там… его пальцы отломились, когда мы отодвинули алтарь. Если бы кто-то другой спускался этим путём до нас, это случилось бы тогда, а не в тот момент.
Дрейк задумался над этим, и провёл пальцем по воротнику своего нового свитера. Бирка его раздражала и отвлекала, но с аргументом Джады не поспоришь. Не то чтобы он действительно верил, что убийцы в капюшонах проскользнули мимо рабочих или охраны и спустились через верхнюю молитвенную камеру. Конечно, он видел, как они, казалось, могли бесшумно растворяться в тенях, как какие-то сумасшедшие ниндзя-ассасины, но если бы они захотели, он был готов поспорить, они могли бы убить каждого человека, работающего на раскопках.
