"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
На следующий день под вечер сверху по Днепру явились древляне. Ингвар ждал их с нетерпением, кое мало чем заслужили они сами: теперь, когда до Киева оставалось всего ничего, всякая задержка причиняла ему досаду.
Когда древляне высаживались из челнов на прибрежную отмель, за ними наблюдали со взгорка всадники в болгарских кафтанах, с черными косами на плечах. Древляне поглядывали на них с волнением, но без большого удивления: они уже знали от своих послов, что это за люди.
Возглавлял приехавших сам Маломир с боярами: Турогостем, Любоведом, Даруном и Обренко. Отроки проводили их в крепость. Сначала пришлось идти по берегу вдоль реки, где луговина переходила в заросли нетолстых, разлапистых сосен: все костры, шатры, шалаши. Сотни отроков сидели вокруг котлов, оборачиваясь вслед древлянам с насмешливым любопытством; иные вставали и выстраивались вдоль их пути, упирая руки в бока. Особой добычи видно не было, но Любовед и его люди уже рассказали, что главное приобретение Ингвара в этом походе – иное.
Русский князь ждал их перед своей избой. Огняна-Мария стояла по левую руку от мужа – сияющая и гордая в белом женском повое. Она очень привязалась к Ингвару – он сам этому дивился, понимая, что не слишком-то в эту пору весел и приветлив, да и красивее за время похода не стал, – и явно гордилась тем, что стала женой столь отважного и родовитого мужа. С другой стороны стоял Боян – в лучшем кафтане и с позолоченной плетью в руке. Калимир попросил его проводить сестру до ее нового дома, но Бояну и самому хотелось посмотреть державу нового родича. Своим присутствием он даже сильнее, чем Огняна-Мария, подтверждал законность и весомость нового державного союза.
Приблизившись, Маломир не сразу сумел поздороваться. Уже целую ночь он знал, что Ингвар киевский вернулся из похода живым и невредимым, но, не увидев его, не терял надежды хоть что-то выиграть. И теперь вглядывался в это лицо, пытаясь угадать: с чем Ингвар вернулся? Кем – победителем или побежденным?
Дядя юного древлянского князя сам выглядел не очень внушительно: среднего роста, русоволосый, с курносым носом и глубоко посаженными голубыми глазами. Высокий выпуклый лоб выдавал упрямый нрав.
– Будь жив, Маломир! – первым окликнул его Ингвар. – Не ждал от тебя такой любезности – встретить меня выехал? Видно, сон тебе вещий был – что отныне мы родичи?
– Будь жив, Ингорь! – Маломир пытался смотреть на киевского князя, но взгляд его невольно соскальзывал то на Бояна, то на Огняну-Марию: он будто ждал, что эти двое вот-вот растворятся в воздухе. – Сказали мне мои люди, что ты с женой болгарской… Да едва мне верится. Правда ли?
– Познакомься с родичем, подружие моя! – Ингвар глянул на Огняну-Марию, кивнул ей на собеседника. – Сие Маломир, Добронега сын, твой брат двоюродный.
– Да благословит тебя Бог жить в счастье сто лет! – Огняна-Мария улыбнулась и подошла поцеловать родича. Видать, давно его не целовали столь юные красотки, и вид у него стал растерянный. – А где мой племянник Володислав, князь древлянский? Он с вами не приехал?
– Да если бы знать, что такая радость, – промолвил Маломир, с трудом заставляя себя улыбнуться. – Не ждали мы, что князь киевский… С такой добычей воротится.
– А вы думали, что я разбит и Киев теперь ваш?
– Где войско твое? – Маломир перестал улыбаться. – Двадцать тысяч с тобой из Киева ушли, а тут и тысячи не будет! Где Величко с дружиной?
– Войско за мной следует, и Величко ваш с ним. Побратим мой, Мистина Свенельдич, немало земель греческих прошел и большую добычу взял. Идет он с ней не быстро. А мне пришлось вперед поспешить – чтобы народ не томить. Уж больно, как сказали, сокрушаются по мне и поляне, и древляне. Вот я с женой и родичем ее вперед пустился. Как все войско подойдет, гонца вам пришлю, буду звать на пир. Готовьтесь дары принимать.
– Вот тут вы и пожалеете, что с княжьим войском своих людей не отпустили, – усмехнулся Гримкель. – Ну да князь наш добрый: и вам греческого платья подарит. Родичи ведь теперь: его жена – вашему князю тетка, тебе сестра.
– Не пригласить ли нам родичей в дом – выпьем вина, побеседуем? – с улыбкой предложил Боян.
Когда он заговорил, древляне невольно вздрогнули, хотя голос его, низкий и мягкий, звучал так же чарующе, как обычно. Сама сила этого голоса, касавшегося напрямую глубин души, наводила оторопь на непривычных людей.
– Князю любопытно, я думаю, как здесь шли дела, пока его не было в родных краях.
– Заходи, сват, – Ингвар показал Маломиру на избу. – Потолкуем.
Уезжали древляне немного пьяные – для них не жалели вина из болгарских виноградников, слегка разведенного водой, – но не столь веселые, сколь мрачные.
– Передавай Свенельду поклон от сына, – напутствовал их Ингвар. – Как воротится, подарки привезет, так тут же гонца пошлем к нему.
Назавтра княжья дружина двинулись дальше. Вверх по Днепру до Киева оставалось два перехода.
За спиной скрипнула дверь.
– Госпожа!
Услышав задыхающийся голос Беляницы, Эльга обернулась. Ключница стояла у порога, приложив руку к груди и выпучив глаза. Будто горит что-то… Или орда под городом.
– Князь вернулся! – выдохнула челядинка.
Эльга встала, уронив шитье с колен. Она услышала эти слова и поняла их значение, но они не сразу нашли место в сознании. Так всегда бывает с известиями, которые, будучи верными, слишком сильно меняют мир – как к лучшему, так и наоборот.
– Где? Куда?
В мыслях мелькнуло: пришли вести… Витичев, откуда обычно войско присылало гонца с уведомлением, чтобы готовились к приему.
– В Киев! На причале. Я на торгу была. А народ закричал, – начала рассказывать ключница, судорожно сглатывая. – Все бегом… И я с паробками… Побросали все… Не гневайся… А там лодьи на Почайне. Много. Но не все.
– Не все?
– Ну, не сколько уходило.
– А князь?
– И князь вернулся.
– Ты видела его? Сама видела?
– Видела. Издали. И к тебе побежала – думаю, что же, княгиня не ведает, не упредил ее никто… Давай, говорю, Долгашка, поехали. Он меня на кобылу посадил, мы и поскакали. Короба все бросили…
Эльга шагнула было к двери, но остановилась. Села – не держали ноги. Внутри прошла судорога, захотелось зарыдать, но не было сил. Радость боролась в душе с досадой – она сердилась на мужа за то, что заставил ее так волноваться, пережить эти два месяца тоски, тревоги и неизвестности, за то, что теперь свалился, как снег на голову… Но сильнее всего было облегчение, от которого слабели члены.
Идти на пристань? Ждать здесь? Переодеться? Готовить рога и чаши, накрывать в гриднице столы? Топить баню?
Все эти важные дела казались мелочью. Главное было – увидеть его. Убедиться, что это правда.
Ингвар жив! От облегчения воздух распирал грудь, едва не разрывая. Он жив, и с чем бы он ни вернулся – больше ей не надо тревожиться о древлянах и киевлянах. Она не вдова. В дом возвратился хозяин…
– Смотри… что из припасов можно выставить сейчас… – наконец она начала соображать хоть что-то. – И ко мне Совку пошли – одеваться.
Идти на причал уже не было смысла: пока она оденется, Ингвар сам доберется до Олеговой горы. И Эльга была этому рада: ее трясло, не хватило бы сил добраться до Почайны даже верхом.
Челядинки переодели княгиню: у нее так дрожали руки, что было не справиться с застежками. Но вот отрок заглянул в дверь и крикнул:
– Здесь они!
Эльга встала и вышла наружу. Ее колотило так, что едва не стучали зубы. Она боялась разрыдаться у всех на глазах и жаждала скорее увидеть его… Их…
Она успела пожалеть, что не спросила Беляницу, видела ли та с Ингваром кого-то еще из ближних: Мистину, Эймунда, Хельги… Но теперь уже не важно. Через пару мгновений она все будет знать.
И все еще не верилось. Эти два месяца тянулись дольше, чем первые три, пока она ждала спокойно, с твердой надеждой на лучшее. В этом долгом ожидании Эльга поневоле почти свыклась с мыслью, что Ингвар не вернется никогда. И теперь не могла даже радоваться: ее жизнь опять перевернулась с ног на голову, и потрясение, недоверие, растерянность пока были сильнее всего прочего.
