"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
– Где ты его видел? – Олег Предславич тоже пошел навстречу Люту.
Лют ведь не то что плеснецкие – он не станет обманывать ради торжества своего обидчика.
– Зимой. Он тогда вот этак же, молодым явился и ее хотел утащить куда-то, а она противилась. Из-за того у нас и свара вышла. Я ее отбил и к нам на двор унес. Княгиня тогда еще все твердила: это муж, он оборачивается!
– Я это говорила? – Величана смутилась.
В тот час она в смятении выдала тайну, которую матерью-землей клялась хранить, и сама не заметила.
– Ну да. Да я тогда не понял… думал: у бедной ум за разум зашел со страху, околесицу несет…
– Ты уверен, что этот тот самый человек? – спросил Олег Предславич.
– Уверен, – мрачно подтвердил Лют. – Чтоб я этого гада забыл! Ты еще говорила: зачем он спрашивает, тяжела ли, сам ведь знает…
Величана вдруг смутилась своего бесстыдства, отошла и села на скамью. Той несообразности она до сих пор не имела объяснения. А еще…
Ведь до сегодняшнего дня она ведь видела молодого Етона не два раза, а три! Первый – в брачную ночь. Второй – на Карачун. А третий – совсем недавно, на Купалиях. Когда Виданка привела ее к себе в избу, а там вскоре появился он…
Етон всем говорил, что может оборачиваться только раз в году! Той осенней ночью, в годовщину своей первой свадьбы и встречи с Одином. А сам приходил молодым еще дважды. Ну, пусть волшебные ночи перелома года сближают явь и Навь, допускают новое превращение… но ведь… в избушке Виданки она застала Етона сразу и молодым, и старым… их там было два…
Величану продрало холодом, она вцепилась в край лавки. В густой полутьме той избушки она не могла хорошо разглядеть сидящего в углу, но к тому времени она была замужем уже три четверти года и научилась узнавать своего мужа даже в темноте! Это был или он сам, или некто, принявший его обличье.
А потом некто принял обличье его же, но молодого. И если неведомый бес не раздвоился, то уж бесов, прикинувшихся Етоном, точно было два! Мысли путались, Величана не бралась решать, кто это были, но теперь не сомневалась: она видела молодого Етона и старого Етона одновременно.
Может, это были два домовых-соперника, как сказала ей Виданка. Очень может быть. Но не все так просто…
А зимой молодой Етон не знал того, что знал старый. А старый не знал того, что видел у святилища молодой. И взгляд… у молодого были совсем не те глаза.
От предчувствия какого-то ужасного озарения Величану затрясло. Такого ужасного, что она запретила себе думать дальше. Видя ее потрясенное лицо, Лют подошел, присел рядом и обнял здоровой рукой. Величана закрыла глаза и уткнулась лбом в его плечо. У нее стучали зубы, она не хотела знать ни старого мужа, ни молодого, она хотела превратиться в перышко и юркнуть к Люту за пазуху. Вот сюда, под шерсть синего кафтана с бронзовыми пуговками. И жить там, в тепле и безопасности, чтобы больше никто никогда ее не видел и не касался. Чтобы только слушать стук его сердца… Она жадно вдыхала его запах, и от этого в душе поселялись блаженство и покой. Только здесь она и могла найти прибежище. К ней тянули руки два чудовища: один – мертвец из могилы, а другой – живой, но не хуже ли мертвеца?
Лют бросил взгляд на Олега Предславича, стыдясь того, что не может удержаться и обнимает чужую жену… вдову… шиш поймет, но уж точно княгиню, до которой ему, сыну челядинки, как до луны. Умный брат его живо смекнул бы, что Олег Предславич в этом деле – их добровольный горячий союзник, но Лют пока понимал только то, что ведет себя неподобающе. И Величана тоже. Но так же точно он знал другое: если Величана не желает возвращаться к омоложенному Етону, то Етон возьмет ее только через его, Люта, труп.
Величана отстранилась, посмотрела в его мрачное лицо, потом кивнула на перевязанное плечо:
– Что у тебя там?
Ей хотелось об этом спросить с того мгновения, когда она увидела его в святилище.
– Да, безделица, – поморщился Лют.
Седмицу спустя огромный ушиб, поначалу синюшно-багровый, окрасился в желто-зеленый, и хотя вид был жуткий, эта перемена цвета означала, что обошлось без воспаления и заживление идет неплохо. Но показывать это Величане ему совсем не хотелось.
– Кость не сломана. Еще дней пять-шесть, и я в строю.
Он хотел успокоить Величану – вздумай старый-молодой муж тянуть ее к себе силой, у нее найдутся защитники.
Смущало его другое: а если зла ей придется ждать не от бывшего князя плеснецкого, а от нынешнего – Святослава? Тогда что он, Лют Свенельдич, будет делать?
Олег Предславич ни даров, ни посланцев от нового Етона не принял. Вести такие переговоры он мог бы лишь по указанию Святослава, но никак не помимо него. А Святослав пока не звал к себе своего предшественника на плеснецком столе.
Так прошло два дня, а третье утро принесло неожиданную новость: из Луческа приехал Унемысл. Получив от Чудислава известие о здешних событиях, он немедленно собрался в путь с малой дружиной и одним из младших сыновей – Будаем. Понимая, что может из этой поездки не вернуться живым, своего наследника, Чтислава – того самого, которому Мистина шестнадцать лет назад на имянаречении Величаны показывал свой золоченый меч, – он оставил дома. Расчет обрести в старом, но могущественном зяте поддержку против Киева не оправдался, и теперь оставалось лишь ехать навстречу грозе, не дожидаясь, пока она сама придет за тобой. Даже окажись гнев Святослава неукротим – Унемысл предпочитал погибнуть на чуждой земле и тем предотвратить разорение своей, если Святослав из Плеснеска двинет полки в Луческ.
Остановившись в лугах, Унемысл послал к Чудиславу, а тот встретил его и проводил в святилище. Вместе со жрецом приехал Рысь – повидаться с тестем. Нынешний Етон выглядел подходящим зятем для старого луческого князя – а не прежний, который был лет на двадцать старше отца своей молодой жены.
– Проси Святослава, чтобы вернул мне мою княгиню! – уговаривал Рысь гостя. – Нам теперь с ней новый долгий век вместе коротать. Только бы мне ее назад получить – не пройдет и года, как мы, отец, внуков тебе принесем!
Унемысл только разводил руками. Он еще не опомнился от потрясения: гонец успел ему сообщить лишь о смерти Етона под мечом Святослава, а тот уже успел ожить и помолодеть! Но невольно хотелось ответить: я уж раз отдал тебе мою дочь, что же ты ее не удержал?
А как тот мог ее удержать при себе – в могилу взять? Таков и был у них уговор, но теперь, когда сам Етон оказался жив, Унемысл, конечно, был рад, что зятю не позволили этот уговор исполнить.
Да и с кого спрашивать? Глядя на молодое лицо, Унемысл не мог уразуметь, что это тот самый старик, которого он видел в последний раз за несколько лет до свадьбы Величаны. Как и другие до него, он с изумлением вглядывался в лицо рослого, отчасти нескладного, но по-своему ловкого парня, пытаясь найти в нем знакомые черты скрюченного старца.
А тот был лихорадочно возбужден, смеялся без причины, порой не слышал обращенных к нему вопросов и странным взглядом смотрел вдаль. На него поглядывали с тревогой, но и с завистливой досадой: из всех людей на свете одному лишь Етону удалось вернуть молодость после старости. Сходив в баню и переменив одежду, он уже не носил с собой запах земли и тления, и теперь о прежнем его старом облике ничего не напоминало. Разве что серебряный науз с полустертыми черточками рун.
Из святилища луческий князь уведомил Святослава о своем приезде и попросил о встрече. Святослав, хоть и был рад найти человека, на ком можно сорвать законный гнев от всего происходящего, все же не утратил великодушия сильного и пообещал Унемыслу безопасность на время переговоров. И благодаря этому Величана уже к полудню следующего дня увидела своего отца.
Они расстались осенью, три четверти года назад. Увидев, как он въезжает во двор, сходит с коня и направляется к ней, Величана обомлела – отец показался ей каким-то маленьким и постаревшим. Унемысл и правда был немолод – ему перевалило за пятьдесят, – но теперь ей бросилась в глаза обильная седина в его волосах и бороде, будто прошедшая зима именно там оставила немного снега про запас. И при мысли об этом у Величаны навернулись слезы.
