"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
Утром спозаранку тронулись дальше. Глядя, как Хакон садится на коня, Прияна заметила, что он слегка дрожит, но она и сама дрожала, после теплой избы выйдя на холод.
Поехали дальше. Все шло спокойно, никто за ними не гнался. Прияна успокаивала себя: весьма возможно, о ее бегстве до сих пор не знает никто, кроме Ведомы. А теперь уже первая ночь миновала – погони можно не ждать.
Снова ехали весь день. До Киева оставалось еще очень далеко – около двух десятков таких вот переходов и ночевок, пять-шесть дневок. И это если повезет с погодой, не навалятся слишком сильные морозы, если пурга не завеет на целые сутки и больше, вынуждая сидеть в становище. А в конце пути ее ждет Святослав Ингоревич… жених…
У Прияны падало сердце при мысли о нем. Казалось бы, восемь лет ждала, привыкла к будущей судьбе, как к собственной руке. Но раньше это были одни мечтания – тот туман, которым наполнена любая девичья голова. И вот ожидание кончилось. Не пройдет и месяца, как она его увидит воочию. Понравится ли она ему? Прияна знала, что красива, но это ведь сам русский князь! Он мог бы хоть к царевне цареградской посвататься…
Некстати вспомнился рассказ купцов о царевиче, что женился на потаскухе из гостиного двора. Прияна поморщилась. Уж она-то не такова! Пусть хоть весь Киев придет смотреть на ее настилальник после свадебной ночи – и придет ведь! – ей стыдиться нечего.
Но как знать, кто у Святослава там есть, в Киеве… Может, жен уже пяток и детей от них десяток… И тут она, как с дерева слетев – будь цел, друг любезный! Не ждал, вижу?
Прияна заворочалась в санях. Ей невольно виделись изумленные лица Святослава и его матери – хоть она и не видела их раньше. Невеста, а приехала незвана, непрошена. Что, скажет, родичи дорогие, просватали и запамятовали? А вот она я!
Но может, ей и не придется этого им говорить. Если к тому времени, как она доедет до Киева, незнакомый жених уже достанется Марене…
Сегодня Прияна проснулась в чужом месте и не сразу вспомнила, где она. В полусне казалось, будто она дома, на своей родной лавке, а напротив сопит Орча. Вспомнив, что это за изба и как она сюда попала, Прияна содрогнулась от нелепости всей затеи – она бежала из дома якобы к жениху, на самом деле зная, что его вот-вот не будет в живых! И надеясь вместо того выйти за его дядю, который с ее помощью сможет стать князем не где-то там в Киеве, а здесь, в ее родном краю. Хакон твердо хранит верность покойному брату Ингвару и ничего подобного не предпримет, пока у того остается сын. Но если Святослава не будет? Ведь тогда сам Хакон, да еще его старший брат Тородд останутся единственными наследниками всех русских владений от Греческого моря до Полуночного. И смогут поделить их как раз по касплянским волокам… И уж тогда Хакону никак не обойтись без жены княжеского рода!
Из саней Прияна бросила взгляд на Хакона, ехавшего верхом впереди. Он пригнулся к гриве коня, стараясь подавить кашель. Душевный подъем, вызванный его присутствием и ее ожиданиями, вдруг сменился леденящим страхом. Вот уже чего Хакону с его здоровьем не следовало делать, так это пускаться в такую дальнюю дорогу по зиме!
Но он сам так решил. Или это Ведома его заставила? Он мог бы не ездить с Прияной, поручить это Оки…
Нет, не мог. Хакон из тех людей, кто предпочитает важные дела делать сам. А дела важнее, чем уберечь невесту племянника и договор киевских русов со смолянами, у него не было. Возможно, даже выжить ему казалось менее важным.
А ей, Прияне, что важнее?
Весь день она беспокойно ерзала в санях, то и дело поглядывая на Хакона и прислушиваясь к его частому, сухому кашлю. Кто-то из шагавших рядом мужиков даже спросил, не надо ли княжне, того, остановку сделать? Но она отказалась: чем скорее они приедут в тепло под крышей, тем лучше.
Следующее становище называлось Томилки. Теперь, как ей сказали, проехали полпути до Ршанска – старого городца в устье реки Ршанки, или Ржанки. В Ршанске обычно делали дневку – остановку на один день на отдых людям и коням. Прияна с нетерпением ждала этой дневки, но не для себя, а ради Хакона. Ему уже, кажется, очень нужно денек полежать в тепле и покое, попить травок с медом, в баню сходить… Она не спрашивала, как его здоровье: и так видно, что перемогается.
Тиун в Томилках по имени Бельчата провел их двоих к себе в избу и сразу посадил возле теплой печки. Его удивленная жена собирала на стол. Ладно бы вдруг обнаружился купеческий обоз, о котором не предупреждали заранее – это случается. Но чтобы сам смолянский воевода среди зимы пустился в такой путь, не дождавшись вскрытия Днепра, не собрав дань, почти без дружины, да еще вез с собой Свирькину дочь! Прияна смутно помнила Бельчату – он, как и прочие, иногда ездил к Хакону или Станибору на пиры, – но он-то ее знал хорошо. В глазах Бельчаты и его бабы так ясно светилось любопытство, что Прияна отвернулась. Сохрани чур, сейчас кто-то нибудь попросит рассказать «про Кощея»!
Она вскоре согрелась, но Хакон все дрожал. При входе в избу он снял верхний медвежий кожух, но остался в своем дорогом и теплом кафтане на щипаном бобре. Прияна ощущала его дрожь, сидя рядом на лавке и даже не прикасаясь к нему. А передавая ему глиняную чашку – здесь даже для таких гостей не нашлось бы расписной греческой посуды с зелеными птицами, – сама вздрогнула, обнаружив, какая горячая у него рука!
– Хозяйка, у тебя зелия какие есть? – обратилась она к тиуновой жене. – Липовый цвет, нивянка, подорожник? Или бузинный цвет?
– У меня есть, – покашливая, сообщил Хакон. – Я взял, что твоя сестра намешала…
– Вели принести, я отвар сделаю.
Оружники принесли из поклажи знакомый туес с меткой Рябки-берестянщика на дне. Смесь трав готовила еще Ведома в Свинческе, но с тех пор туес наполовину опустел. Прияна сделала отвар, нашептала, добавила меда. Подумала, не объявить ли дневку завтра: куда ехать, если воевода болен? Но решила обождать и посмотреть, каково ему будет наутро.
Спала Прияна плохо: мешало беспокойство, отчего сильнее ощущалась непривычная обстановка. До сих пор она почти не покидала дома и едва ли ночевала где-нибудь, кроме Свинческа и Смолянска. Сейчас от дома ее отделяли всего два днища, но никаким орлиным взором отсюда уже не достать оставшегося за спиной, и казалось, она уже перенеслась куда-то за тридевять земель. Хозяин храпел за занавеской, кругом витали непривычные, не домашние запахи. Навалилась тоска. Не будет больше домашних запахов! Не разбудят ее больше легкие шаги Ведомы, шепчущий что-то за занавеской голос Равдана, хныканье Краяшки и Гостятки – младших племянников. Никогда не будет! Еще два десятка таких переходов, ночевок, а потом – Киев, совсем новая жизнь…
А разбудил ее голос, раздавшийся в голове – как и прежде с ней бывало. «Сегодня!» – сказал голос, женский, молодой и звонкий; он звучал требовательно, повелительно, будто предписывал ей непременно сделать нечто важно вот нынче же.
Прияна села. Однажды утром, после Коляды, голос пообещал ей: «Скоро он умрет». В то же утро пришел киевский обоз… она думала, что духи предупреждают ее о смерти жениха… Но ведь имени Святослава духи не назвали? Нет, конечно. Они почти никогда не называют ничьих имен. Они всегда открывают лишь половину истины, предоставляя об остальном догадываться. Поэтому толкование снов – особое умение.
И это произойдет сегодня? Где-то далеко, в Киеве, или где Святослав может находиться в это время? Но что, если…
Прияна вылезла из-под той же медведины, которой укрывалась в дороге днем и ночью. Ей даже не приходилось одеваться, лишь черевьи натянуть. Никак не могла завязать ремешки: не то от холода в простывшей за ночь избе, не то от ужаса дрожали руки. Косу даже не пыталась перечесывать, понимая, что лишь выдерет волосы и сделает хуже, чем есть.
А что, если вовсе не о Святославе шла речь?
Накинув кожух и замотав голову платком, в густой тьме Прияна побежала к дружинным избам. Не сразу нашла нужную: на пустом и тихом дворе едва разглядела, перед какой избой снег истоптан. Внутри было прохладно, горели две лучины. С полатей доносился разноголосый храп, но двое оружников не спали и сидели на лавке. Заслышав скрип двери, оба обернулись и встали. Это оказались Коряга и Уннар, из собственной дружины Хакона. Переглянулись.
