"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
Это была настоящая задача, и отроки, уже хорошо выученные держать строй, встали, где им было указано. Вот только учились они сражаться друг против друга. Ни разу еще перед ними не оказывались здоровые мужики, не шутя намеренные их убить…
Все решали мгновения. Те самые, пока полные отчаянной отваги, но хуже вооруженные и мало обученные древляне имели численный перевес. Воющая толпа нахлынула на строй гридей. Одни напарывались на клинки и острия копий, другие лезли по их телам, сами рубили и кололи остервенело, не заботясь о защите. Строй киевлян пошатнулся. Кого-то сразу сбили с ног, кто-то получал смертельный удар в тот самый миг, как освобождал застрявшее в теле противника оружие. Еще миг, и строй развалится.
Здоровяк Зазной, орудуя топором на длинном древке, ринулся прямо на киевские щиты. Он уже вклинился между ними, но копье ударило его в грудь и толчком опрокинуло тело назад. Кто-то из древлян в тот же миг сам поддел копейщика на рогатину. В строю киян образовалась прореха, и Коловей устремился туда, увлекая за собой еще двоих-троих.
До белого полога шатра оставалось несколько шагов. Прямо перед глазами Коловея мелькнуло алое пятно. Отрок в красной, как маков цвет, сорочке выскочил откуда-то сбоку.
«Он там один такой, не промахнешься…»
Мальчишка как раз кинул щит вниз, прикрывая ноги. Широко размахнувшись мечом погибшего Перезвана, Коловей рубанул наскось, разваливая алое пятно через ключицу и грудь. С коротким хрипом отрок дернулся и рухнул навзничь. Пролаз рядом с Коловеем тоже его видел; пока Коловей с остальными отбивался от двух наседавших русов – один был зрелый муж, а второй тоже отрок лет пятнадцати, – Пролаз быстро нанес лежащему пару ударов топором по шее, точно хворост рубил. Вцепился в светлые волосы, подхватил голову с земли и отскочил назад.
– Есть! – во всю мочь заорал он. – Дерева! Он у меня!
Натиск на княжий шатер длился считаные мгновения, но русы уже бежали со всех сторон. Еще немного, и древляне окажутся в кольце.
– Отходим! – заорал Коловей. – Смелянко, труби, труби!
Больше не было смысла терять людей в безнадежной схватке. Дело было сделано, и древляне стали поспешно откатываться к лесу. Коловей отходил одним из последних, криком побуждая всех своих, кто мог его слышать, возвращаться.
Вот и опушка. Мимо пробежал Пролаз, неся в руках нечто округлое. На истоптанной земле позади него оставалась дорожка из крупных кровавых капель.
Телохранители унесли Люта к шатру, еще пока схватка у лодий не закончилась, а лишь затухала. Уже видно было, что русы отогнали нападавших обратно в лес, часть ушла на тот берег Ужа, белые свиты лишь огрызались выпадами, отступая.
В шатер не стали заносить, положили наземь перед откинутым пологом – здесь было светлее перевязывать. Скользящий удар копейного острия оставил на бедре длинную резаную рану, довольно глубокую и обильно кровоточащую. Кривясь от боли, Лют сбросил шлем, Сигдан стащил с него доспех и стал освобождать от лишней одежды. Между делом оба оглядывались в сторону княжеского шатра.
– Что ж там такое… куда лезут, йотуна мать! – бормотал Лют: с земли ему было плохо видно. – Прямо где князь…
– Его стяг указывает им цель, – заметил Сигдан, снимая с него серую свиту, служащую поддоспешником. – Куда же еще им рваться?
Пока его несли от реки, Лют успел бросить лишь один взгляд на княжеский шатер. Он видел, как отроки мечутся за спинами гридей, но есть ли среди них Святослав, не разглядел. В глаза бросалась лишь красная рубаха Остроглядова Божатки.
Из шатра вышел Искрец с кожаным мешком в руках, где были полотняные полосы от старых рубах и настилальников – на перевязку. Многоопытная Ута знала, как собирать мужчин в поход, и после всего лишь второй своей битвы Люту не было надобности драть на повязки ту сорочку, что была на нем надета.
– Сейчас промоем и так перевяжем, – Искрец глянул на него, опускаясь на колени, – а потом зелья сделаем, еще раз промоем.
К ним подошел Велеб – с топором за поясом, с мокрыми руками и кровавыми пятнами на подоле сорочки.
– Ранен? – окликнул его Лют.
– Нет, это я Кольбена перевязывал.
– Что у него?
– Да под щит рубанули, но кость цела. Ты заговаривать умеешь? – спросил Велеб Искреца, глядя, как тот перевязывает Люту бедро.
– Нет. Я ж не бабка!
– Тебе сколько лет? – Велеб присел рядом с Лютом.
– Ну… девятнадцатое идет… – тот удивился вопросу и не сразу сообразил. – Мистина так говорил.
– Точно не двадцатое?
– Да вроде. А тебе к чему?
– Мне – двадцатое. А заговаривать можно только моложе себя.
– Ты умеешь, что ли? – удивился Лют, не ожидавший таких умений от своего оружника.
Перевязывать в дружине все умеют, но заговаривать – особое искусство.
– Так я семь лет в Перыни у волхвов обучался, – Велеб поднял над раной ладони, будто ощупывая нечто невидимое.
– Вот те раз! – изумленный Лют взглянул на телохранителей. – У нас тут волхв завелся, а мы не знали.
– Мы думали, он только петь горазд, – хмыкнул Искрец.
– Да я не волхв… Просто… у Селимира, стрыя моего, сыновей так и не народилось, все думали, я после отца за ним буду…
– Чего – будешь?
– Ну, князем люботешским. Лежи тихо. Дренги, не болтайте пока.
Велеб наклонился над перевязанным бедром Люта, где на белом мягком полотне проступало кровавое пятно, и принялся шептать. Лют напряженно вслушивался, встревоженный этим лечением сильнее, чем самой раной. Велеб осторожно водил пальцем вокруг кровавого пятна, ни единого слова разобрать не удавалось. Все они сливались в единый шорох, но этот звук проникал, минуя уши, прямо куда-то внутрь. И впрямь человек умеет, мысленно отметил Лют.
Но лежать смирно ему было трудно: терзало беспокойство, что происходит за шатрами.
Наконец Велеб закончил: кровавое пятно застыло и больше не увеличивалось.
– Чего там, погляди! – Лют поднял голову к Сигдану, который, выпрямившись во весь рост, смотрел на мельтешение перед княжьим шатром.
– Уже почти все. Они уходят.
– Стой! – вдруг заорал Лют, так что Искрец дернулся и схватился за оружие. – Не бей!
Но не успел: у него на глазах Свейн Щербатый, в горячке ярости, рубанул секирой по незащищенной голове упавшего перед ним раненого в белой свите.
– Йотуна мать, Хель тебе в рыло! Свейн! Ты совсем дурной!
Свейн обернулся к Люту, опустив окровавленный топор и тяжело дыша:
– Этот гад убил Асбьёрна! Я должен был ему отомстить!
– Он же мог сказать, кто они такие и кто их привел! – уже тише, но с досадой ответил Лют.
У него закружилась голова и стало холодно без свиты – начала сказываться потеря крови.
– Ты мог бы отомстить куда лучше и с пользой для дела, – заметил Свейну Сигдан. – Если бы он прямо так сразу не захотел назвать имя своего вождя и прочее.
Лют только вздохнул: поздно. Вернулась мелькнувшая в первые мгновения битвы догадка. Белые свиты. Те же, что напали на Перезванец. Правда, зачерненных сажей лиц ни у кого не было, но…
– Ты глянь на них! – приказал он Велебу, который уже встал, собираясь к другим раненым. – Не признаешь никого… ну, из тех, кто на вас в Перезванце напал?
– Рожи не признаю, а вот две секиры наших парней я уже видел.
И тут Лют вспомнил еще кое-что. Даже забыл о боли. Тот клюй с бродексом, что свалил его с ног… Под шлемом, явно чужим – этого не учили пользоваться «лоскутами ярости», при помощи которых наскоро подгоняют плохо сидящий шлем, – мелькнуло лицо вроде бы знакомое. Но где и когда они виделись, Лют, неосознанно морщась от боли в бедре, не мог сообразить.
– Поищите еще раненых, – ослабевшим голосом велел он Сигдану. – А то им тоже кто-нибудь отомстит!
– Не прямо сейчас, – тот мотнул головой, внимательно осматриваясь, потом вытащил из шатра плащ и набросил Люту на плечи. – Я ведь не могу от тебя отойти, пока хоть один из них топчется в нашем стане с оружием в руках.
