Мозаика (СИ) - Федоров Константин
— Очень хорошо, мальчик мой. Я рад! — еще больше расплылся в улыбке Папа.
— Что-то случилось? — насторожился Арчи.
Дальсвязь, по которой экстренно вызвал его Папа, да еще и шифрованная, была оч-чень недешёвым удовольствием, и поведение прижимистого, в большинстве случаев, юриста, сейчас тратившего огромные деньги на «просто поинтересоваться», было нетипичным.
— Всё хорошо, Арчи, мой мальчик, всё в порядке. И я безумно рад, что у тебя тоже всё хорошо. Однако скажи мне, дорогой мой, чем ты сейчас занят? — согнал с лица улыбку Лучиано.
Вот это уже было нормой, что заставило собраться молодого юриста. Папа ведь просто так не позвонит!
— Документы оформляю, Папа. Осталось совсем немного, но возникли маленькие трудности. Всё решу, не сомневайся!
— Ты у меня, конечно, вырос, мой мальчик, да и я давал обещание нашему уважаемому Аст Россу, что не стану лезть в твою работу, но… — протянул Папа, и тут же жёстко спросил: — Какие указания дал тебе Кот?
— Юридически оформить собственность, проконтролировать обеспечение и ремонт, восстановить поврежденные корабли! — чётко отрапортовал по старой, въевшейся, привычке Арчи.
— Ясно… — потёр подбородок старший Гройсс. — А про продажу активов он тебе ничего не говорил?
— Нет, не было таких указаний. — насторожился официальный юрист эскадры.
— А право подписи он ведь тебе оставил? — уточнил Лучиано. — Заверено как полагается?
— Да, всё как положено. — подтвердил его догадку Арчи.
— Тогда слушай сюда, сынок. — Папа стал чрезвычайно серьёзен, начиная общаться с сыном, как с равным. — Продавай. Продавай всё, кроме кораблей. И дай, наконец, взятку тому засранцу, который тормозит дело!
Этими словами Папа Лучиано показал, что пристально следит за развитием событий именно вокруг Аст Росса, держит руку на пульсе и в курсе всего происходящего.
— Но… — опешил Арчи.
— Никаких «но»! — отрезал отец. — Ты, видимо, не следишь за развитием общей политической обстановки, хотя уже пора научиться и этому. В Правительстве — бардак. Все тянут одеяло на себя, не обращая ни на что внимания. «Биофарм» провозгласил себя Семьёй и объявил об отделении. Ещё чуть-чуть, и слупы побегут с этого корабля! Федерация грозит развалиться, сынок. Ты понимаешь меня?
— Не совсем… — озадачился молодой юрист.
— Просто взгляни на карту. Если отвалятся… — Лучиано кратко обрисовал обстановку, упирая на возможные последствия. — Теперь-то ты понимаешь? Если всё случится по моим прогнозам, то из шикарного и ликвидного места под самым боком у Центральных Миров ваша станция превратится в убыточное, никому не нужное, убожество. Поэтому дай эту хшарову взятку, скорее всё оформляй — и продавай! Без промедлений! За нужные всем кредиты! Пока все эти политические потёртости не расчесались до кровавых ран и не стало слишком поздно. Право подписи, а, значит, и право управления, у тебя есть. Продавай! Кот, поверь мне, будет тебе только благодарен, а уж как благодарность перевести в верные деньги, я, думаю, тебя хорошо научил.
— А если… — замялся Арчи.
— Я потратил кучу своего времени и море своих денег, сынок, только для того, чтобы всего лишь дать тебе хороший совет. — нахмурился Папа. — Как ты этим советом воспользуешься, я угадать не могу. Но очень надеюсь, что ты примешь правильное решение! Будь здоров. Конец связи!
— Конец связи… — растерянно пробормотал уже отключившейся голограмме Арчи.
51
— Командир, люди измотаны. — серьезно докладывал капитан одного из транспортов на общем совещании. — Спят прямо в коридорах, едят там же, скоро, боюсь, в дальних переходах гадить начнут. Гальюнов не хватает, фановая система еле справляется. В жизнеобеспечении уже третья поломка! Пока что получается быстро устранить, но нагрузка слишком велика. Третья декада уже заканчивается, как идём. Не предназначен мой корабль для такого вот… — он не договорил, но всем стало ясно, о чём речь. — Не лайнер ведь, обычный транспортник.
Судя по остальным капитанам, согласно кивающим в унисон с жалобами транспортника, ситуация на других кораблях была не лучше. Да Кот и сам всё это видел. Тот же Ван Ткачук, на правах «знакомого», уже несколько раз подходил с одним и тем же вопросом: когда? Когда, наконец, этот изматывающий всех поход закончится? И явно ведь не сам шёл, подталкивали его к этому, настойчиво и бескомпромиссно. На «штабно-госпитальном» транспортнике тоже хватало вынужденных переселенцев!
— Будет серьёзный бой — не вытянем. — добавил масла в огонь командир одного из крейсеров. — Коридоры все забиты, перемещение команды по кораблю крайне затруднено. При разгерметизации потеряем всех, кто в том секторе находиться будет! Скафов, даже обычных, гражданских, нет.
— У меня вся команда уже вторую декаду из скафов не вылезает. — поморщился Минош. — По тем же причинам: не хватает мощности жизнеобеспечения. А так хоть нагрузка снижается.
— Запчастей уже нет! — развел руками Зул. — Не рассчитывал я вот на такое вот… — Он пожал плечами, втянув голову, изображая «это вот всё». — Всего, в общем-то, хватает, но такое… Я и подумать не мог, что мембраны и фильтры будут вылетать со скоростью боеприпасов!
— Вы сами знаете текущую обстановку. Данные разведки есть у всех. — мрачно ответил Кот. — В сторону Федерации все ходы перекрыты. Жуков слишком много. Ввяжемся — измотают, загрызут. Идем пока вдоль границы, ищем лазейку.
Все эти почти тридцать дней похода эскадра шла «вдоль границы», «виляла» в тылу у нахлынувшей на обжитое людьми пространство волны жуков. И действительно, архов здесь почти не было. В основном встречались сильно ослабленные ульи, сил которых едва хватало чтобы выслать вялую разведку, с лёгкостью уничтожаемую еще на дальних подступах. О каком-то более-менее серьёзном бое речи даже и не шло, да и не готовы были жуки к активному противостоянию. После уничтожения разведки ульи вроде оживали, выпуская из своих недр жидкие облачка «мошек», но «мошки» жались поближе к месту своего обитания, и на этом всё заканчивалось. Но вот изредка попадались и вполне боевитые скопления архов, достаточно агрессивно пытавшихся добраться до возмутителей их спокойствия, что и заставляла корабли спешно покидать подобные системы. «Вилять», как однажды выразился Зул, то отдаляясь от границ Федерации, то приближаясь к ним снова.
Да и корабли эскадры к серьёзному бою готовы не были. Огромное количество эвакуированных гражданских съедало все ресурсы, как физические, так и моральные.
— Командир… — чуть помедлил Минош. — У нас зреет бунт. Многочисленные случаи неподчинения гражданских лиц. Пока слабые, но в нескольких случаях уже пришлось применять силу. Команды тоже… на пределе! Надо прорываться хоть куда-нибудь, иначе…
Что будет в случае этого «иначе» понимали все.
Открытое недовольство, подогреваемое отвратительными условиями жизни. То, что хотя бы просто жизни, люди уже забыли. За три десятка дней страх быть съеденными жуками стёрся, как кусок мягкого сыра о крупную наждачную бумагу.
Затем бунт, бессмысленный и беспощадный. «Перетягивание каната» в игре «кто решительнее и сильнее», которая будет происходить в тесных коридорах и переходах боевых кораблей. Да еще и не факт, что какая-то часть измотанной команды не присоединится к восставшим!
А дальше? Расстреливать собственные корабли, захваченные возмущёнными людьми? А ведь такие корабли однозначно будут!
Расстреливать… опуская и так не самое лучшее в данный момент моральное состояние экипажей вообще в глубины бездны.
Или отпускать на «все четыре стороны»? Что не многим лучше, ведь в таком случае бунты продолжатся и будут расти, как грибы после дождя.
И что в итоге останется от эскадры? Зеро. Ноль без палочки. Дыра в пространстве, куда без вести канут все, без исключения. Были — и вот уже никого нет. Не вернулись из боевого вылета.
По-другому и не получится, ведь одиночному кораблю, да даже и малой группе кораблей, прорваться через занятые архами системы будет практически невозможно. А если учесть, что корабли пойдут без единого командования, вроде как в группе, но каждый по отдельности, вероятность выжить, выйти из получившейся западни, и вовсе стремилась к нулю.
