"Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Белая Яся
Честно говоря, меня иногда коробит от того, что кто-то порой какие-то мои слова воспринимает как шутку. Что ж вы за люди такие, что не можете запомнить — Жорж сказал, значит так и есть. А шутливая форма используется исключительно для того, чтоб вам было не так страшно жить. Ну и чисто по приколу, а то скучно иногда бывает.
Корчагина я сегодня огорошил отменно, чего и добивался. И Жанну взял с собой для того же, чтоб шаблон сломать. Этот товарищ, который бывший господин маститый журналист сейчас не той масти, чтоб перед ним на «вы» и со всем уважением. И народ не поймёт, и не за что пока. Чел должен понимать — не будет так, как он хотел. Не в мягком вагоне с чайком и томиком Бодлера он будет катиться по этой жизни. Пойдет пешком навстречу ветру в ту сторону, в которую ему укажет Партия. На первом этапе, а как коммунистов от власти отлучат, а они долго не продержатся и в этой реальности, то пойдет Корчагин туда, куда укажет правительство. Потому как плюшки, которыми усыпан суровый и тернистый путь, не сами на маршруте оказываются, их кто-то подкладывает.
Во я задвинул — тернистый путь, усыпанный плюшками. Но по жизни так и случается, ибо если на трудном пути нет никаких ништяков и хабара, то он быстро заканчивается. Умный поворачивает на другую дорогу, а дурак тупо сдыхает. Потому и коммунизм не построили: одни померли, а вторые пошли другим путем. Строго по завету вождя и учителя товарища Ленина. Лениного товарища, как шутят в кулуарах остряки. Старика Крупского — как ёрничают злопыхатели.
Пока я ставил Михаилу задачу, уминая блинчики, выражение его лица успело несколько раз смениться. Он даже усами обзавелся на втором стакане коктейля. Представляю, как трудно было не захихикать Жанне. Сидят за столиком два усатых гражданина и взглядами фехтуют. У одного молоко на губах не обсохло и белые усы под носом. У второго усы настоящие, зато шоколад на щеке. Я заметил, но нарочно не стирал, чтоб шаблон трещал сильнее. По-хорошему надо бы в десятилетнего мальчика превратиться и ставить задачу, болтая ногами в сандаликах, но чего не могу, того не могу. И кота с примусом мне не хватало в этой сцене. Хорошо, что Гелла оказалась под боком, хотя и тут косяк.
Гелла должна быть голая и в наколке на голове. В чулочках, вся такая… Стопэ, моя фантазия! В кафе могут зайти дети! Вот прикиньте, заходит в «Шоколадницу» девочка, а там голая тётя. Блин, она этих голых тёть в бане видела сто раз. Ладно, усложняем — в кафе заходит мальчик, видит голую красивую девушку и… И это волшебное событие идет с ним через всю его жизнь. Это как в Третьяковскую галерею сходить, там таких голых теть на стенах развешано порядком. Но не положено, где дети — там никакой обнажёнки.
В нашей реальности поэт Иван Бездомный встретил на Патриках не Люцифера, а Милославского со свитой. И сам поэт, кстати сказать, не без ноток серы. Вселенец он, попаданец в чужой организм. Типа вредоносной бациллы, убившей предыдущего хозяина тела. Я не знаю, что происходило в его организме, убил ли он того Мишу Корчагина или Миша сам откинул коньки, но факт — это был не Иван Бездомный. Так что господин Воланд мог и обломать зубки об этот камень. А я разгрыз! Может не совсем, но пообкусывал верняком!
— Михаил, ты же понимаешь, куда катится страна?
— Ого, так вы тоже это понимаете?
— Не глупее паровоза люди наверху. И ты не один такой. Так что у нас есть и понимание, и кое-какая база данных по событиям.
— Тогда что вам от меня надо?
— Как минимум лояльность. Хочешь спокойной жизни — используй свои способности на благо страны.
— Какой страны?
— Той, которая тебя вырастила, сделала тем, кто ты есть. Россия — не пустой звук, а тысячелетний проект. Думаешь, тебя сюда выдернули просто так, поностальгировать? Работать будешь, пахать! — И всё это с набитым ртом и шоколадом на щеке.
— Я такую шнягу, знаешь сколько раз слышал! — Сорвался Корчагин. Кричит, значит чего-то там живое под шкуркой еще есть. Народ аж оглядываться начал.
— Согласен, слышал. Но не такую. Не от меня.
— А в чем разница?
— В том, что нам есть, что предложить, в том числе конкретно тебе. Михаил, ведь ты умеешь писать…
— Ну спасибо за такую высокую оценку!
— Обожди. Ты умеешь писать, а значит думать и чувствовать. Понимать людей и общество в целом. И ты прекрасно знаешь, что происходит. С одной стороны, всё прогнило изнутри, — Он аж бровь поднял до макушки от таких слов. — А с другой, нас старательно травят. Травят и стравливают. И гадят, и не только Англичанка.
— Я думал, это выражение еще не в ходу.
— Оно старше, чем ты думаешь. Я хочу… Мы все хотим, чтобы конкретно на поле пропаганды и борьбы за умы людей не было такого страшного разгрома.
— Пропагандой предложите заниматься?
— А что плохого в этом? Американская пропаганда — это свобода слова, а русская — диктаторские штучки. Двойные стандарты, не находишь?
— А как же демократические ценности, свобода?
— А она где-то есть? И будет ли потом, когда США победят в холодной войне? Сталин после переговоров с Рузвельтом высказался насчет всей этой хрени: «Мы думали, что демократия — это власть народа. Но господин Рузвельт мне объяснил, что демократия — это власть американского народа». Сильно сказал, да?
— Конкретно от меня вы чего хотите? Заказные статьи во славу Родины?
— Мелко, Корчагин, очень мелко. Ради такой фигни я бы не стал встречаться с тобой в этом благословенном месте. Теб бы просто вызвали на площадь и дали указание.
— Так чего ты хочешь?
— Купить твою душу.
— А что предложишь взамен? — Миша аж засмеялся.
— Газету.
— В смысле?
— Есть мнение, что молодежь не читает газет. Нормальная молодежь, то есть пьянь, студенты МГУ, всякие панки, неформалы, металлисты и прочие рокеры. Почему они не читают советские газеты перед обедом?
— Профессор Преображенский не рекомендует? — Ага, принял передачу, значит есть контакт.
— Потому что пишут там плохо, бездарно или не для них. Кто может интересно писать для молодежи и о молодежи? Для всяких уродов и неформалов?
— Кто?
— Только такие же уроды! И нахрена мы будем ждать, когда пиндосы вкачают бабки в какую-нибудь организацию и откроют свою газету в Союзе? Решено их не ждать — сами будем издавать реально молодежную газетенку. Чтоб нормальным языком и не про съезды КПСС. Чтобы про пидаров всяких типа Фреди Меркури, про «Кино» и «Ассу» Говорухина. Короче говоря, секс, наркотики, рок-н-ролл.
— Ну не знаю, я бы в такую газету, может быть, и пошел. Если бы меня взяли и с гарантией, что её не разгонят через полгода. Параллельно бы доучивался и работал там.
— Вот уж нет. Комитет видит тебя как одного из членов главной редакции экспериментальной молодежной газеты. А по сути — самым главным лицом в ней. Если или когда издание взлетит и оформится как классическое периодическое издание — то главредом.
— Да ну нахрен! Меня?
— А кого же еще? Кто сможет плевать на всех, кто из молодых лучше всех представляет издательский процесс, кто сможет вздрючить коллектив? И затрахать там всех, не обращая внимания на пол и возраст? Или зассал? — А мне нравится скупать души, есть в этом азарт. Особенно такие, полновесные.
— Чёрт. Это как-то неожиданно.
— В таких случаях говорят, что с мыслью надо переспать. Можешь подумать, а потом о своём положительном решении сообщить мне по телефону. — И я подал ему бумажку с номером служебного телефона в отделе. — Спросишь Милославского, я курирую эту тему.
Как божественно прозвучало «я курирую эту тему», только хрен там! Я отвечаю всего лишь за первичную вербовку «Мишки-золотое пёрышко»'. Ну и держу процесс под контролем на первых порах, чтоб этот не взбрыкивал.
— А что на самом деле потребуется? Не в смысле, что собрать единомышленников, куча народа сбежится на кусочек бюджетного пирожка, только свистни. А направленность газеты какая будет? И что с названием?
— Правильные вопросы вас там учили задавать, — Я покрутил пальцем в непонятном направлении, обозначая, что «там» — это фиг знает где. — Рабочее предварительное название «Новая газета». Вроде без затей, тупенько, но можно наполнить смыслом любое ведерко независимо от рисунка на нем. Найдете другое — будет другое.
