Королева скандала - Пол Джилл
— Сегодня один шажок, завтра два, — успокоила ее Минни. — Мы справимся. Никогда не надо бояться.
В тот вечер Эрнест зашел попрощаться. На следующее утро он должен был возвращаться в Лондон на работу. Все вышли из палаты, и у Мэри с Эрнестом появилась возможность переброситься словечком наедине.
— Что ты будешь делать, когда вернешься в Нью-Йорк? — спросил Эрнест. — Я имею в виду твой брак.
За сорок восемь часов, что прошли с момента аварии, от Жака уже пришло несколько полных чувства телеграмм, в которых он говорил, как сильно любит ее и никак не может потерять, и обещал всё на свете только за то, чтобы она вернулась.
— Посмотрю, возможно ли как-то исправить ситуацию, — ответила Мэри.
Он кивнул, кашлянул, но в глаза ей не посмотрел.
Глава 32
Западный Суссекс. 21 октября 1997 года
Во вторник утром Рэйчел согласилась подбросить Алекса до дома Сьюзи, расположенного неподалеку от Чичестера. Оператор и звукорежиссер ехали в это время из Лондона и везли все необходимое для съемок оборудование. Рэйчел ездила на «лянче» 1938 года выпуска с плавно изогнутыми колесными арками и похожими на рыбьи жабры диагональными решетками на крыльях. Это была красивая машина серо-коричневого цвета со светло-серыми кожаными сиденьями, но в финансовом отношении она была сродни бездонной яме, часто и подолгу стояла на ремонте и в то утро отказалась заводиться.
— Ради всего святого, когда ты уже сменишь ее на что-нибудь другое, что на самом деле будет ездить? — гневно засопел Алекс, глядя на часы.
— Пока я не поставлю на нее новый двигатель, много за нее не попросишь. Ценными были оригинальные пластинки с номерами, но я продала их, чтобы заплатить за последний ремонт кузова. К тому же я просто люблю свою машину.
Лучше всего, когда «лянча» не заводилась, было проявить терпение. Многократными попытками можно было перегрузить двигатель, поэтому Рэйчел просто подождала несколько минут, мотор провернулся, и они смогли уехать.
Насмотревшись на последствия аварии в Париже, Рэйчел чувствовала легкую нервозность перед каждой поездкой. Ей вспоминалось то, что осталось от «мерседеса» Дианы и Доди после столкновения со стеной в тоннеле. Он смялся, как папиросная бумага в кулаке. Чтобы отвлечь себя от этих мыслей, Рэйчел включила радио, настроив его на волну с легкой музыкой. И пока она тихонько подпевала группе «Флитвуд Мэк» и дуэту Саймона и Гарфункеля, Алекс что-то усердно строчил в блокноте.
Рэйчел вдруг вспомнилось, как она впервые повезла Алекса на машине. Это был серый январский день, и они, поддавшись внезапному порыву, поехали в городок Уитстабл, чтобы поесть устриц в ресторане на пляже. Алекс заказал бутылку дорогого вина, и они несколько часов сидели и болтали, незаметно пьянея. А потом им пришлось искать гостиницу, где переночевать, потому что Рэйчел не могла сесть за руль: ее опьянение было значительно сильнее допустимого. Дул сильный ветер, а они шли по темным улицам, обнявшись, и хохотали во весь голос, когда очередной порыв налетал на них, и тогда Рэйчел поняла со всей ясностью, что влюблена. Это одновременно вскружило ей голову и напугало. Она оглянулась на Алекса и улыбнулась приятному воспоминанию.
Когда они остановились на подъездной дорожке, захрустев гравием, Сьюзи вышла из дома им навстречу, и Рэйчел представила ей Алекса. Телевизионная команда уже ждала в доме.
— Вам когда-нибудь приходилось выступать на телевидении? — спросил Алекс, заходя в холл. Сьюзи ответила, что никогда, и это словно бы удивило его.
— Вы подобрали себе идеальный образ. Мне очень нравится простой вырез на вашем платье и этот замечательный красноватый оттенок. Он очень выгодно подчеркивает цвет ваших волос. На экране будет смотреться бесподобно.
— Спасибо.
Сказанное Алексом было правдой. Терракотовый цвет платья Сьюзи отлично сочетался с мелированными в яркий блонд короткими прядями волос, чем-то напоминавшими прическу Дианы.
Алекс остановился в отделанном деревянными панелями коридоре.
— Это дуб? — спросил он. — Мне очень нравится, как изгибаются перила лестницы. Дизайн дома напоминает стиль сэра Джона Соуна. Я не ошибся?
— Я думаю, это был скорее подражатель, чем сам великий мастер, а со временем добавились еще разные детали. Так что вернее будет сказать, что это мешанина. — Сьюзи обвела взглядом интерьер, явно им гордясь.
— Я бы так не сказал… Ну хорошо, теперь давайте определимся, где вы будете сидеть во время интервью. У вас есть предложения? Вы не возражаете против мини-экскурсии по дому?
Сьюзи с радостью согласилась показать ему всё, а Рэйчел пошла следом за ними и с восхищением рассматривала те части дома, которые ей не доводилось видеть раньше. В главной гостиной были венецианские окна от пола до потолка, выходившие на обширную лужайку. Также там располагались огромный камин с резными мраморными колоннами с обеих сторон, длинный обеденный стол, за которым запросто могло разместиться человек двадцать. Над ним висел гобелен с изображением единорога в лесу. В малой столовой был оборудован мягкий уголок у окна. Лежавшие там голубые подушечки так и приглашали удобно устроиться на них с интересным романом или утренней газетой. Как заметила Рэйчел, ни в одной из комнат не было телевизора. И все помещения, за исключением кухни, были оформлены в стиле XVIII века.
Они выбрали место в углу гостиной под портретом, на котором, как объяснила гостям Сьюзи, была изображена ее бабушка — женщина в коричневом закрытом платье с брошью-камеей на воротничке. Волосы ее были собраны в строгий пучок.
— Его написал мой покойный дед, — сказала Сьюзи, и Рэйчел увидела в уголке картины подпись: «Р. Харгривз» и дату: «’32».
Рэйчел была уверена, что Алекс понравился Сьюзи. Она была спокойна, когда он рассказывал хозяйке дома о том, что им предстоит делать, и посмеивалась над его шуточками, к которым, как догадалась Рэйчел, он прибегал в общении со всеми своими собеседниками.
— Если я задам какой-то вопрос дважды, — предупредил Алекс, — не думайте, что это ранний склероз. Просто отвечайте, как будто я спрашиваю об этом впервые, а позже мы выберем лучший вариант.
Оператор Алекса Кенни проверил уровень освещения, а звукорежиссер Пит прикрепил на ворот платья Сьюзи маленький микрофончик.
— Позвольте, я припудрю вам лоб и нос, — сказал Алекс и слегка похлопал по ее липу огромной пуховкой. — Излишний блеск нам ни к чему.
— Мне лучше выйти? — спросила Рэйчел на тот случай, если Сьюзи будет стесняться.
— Ты мне не помешаешь, если только не будешь прерывать меня вопросами или критическими замечаниями, — улыбнулась Сьюзи.
Включили камеру, и Алекс сел за кадром, чтобы оттуда задавать вопросы собеседнице.
— Расскажите, пожалуйста, как вы познакомились с принцессой Дианой, — начал он.
— Я знала ее всю жизнь, — ответила Сьюзи со свойственным представителям высшего общества выговором ближних к Лондону графств. — Наши матери вместе в первый раз в жизни вышли в свет в 1953 году. В то время эта фраза означала нечто совсем иное, чем сейчас, — усмехнулась она.
— Они были дебютантками, — подытожил Алекс.
— Да, и они оставались подругами даже после того, как вышли замуж и у них появились дети. Они жили не по соседству. Спенсеры оставались в Норфолке, но время от времени мы ездили к ним в гости, а они к нам. В основном летом. Мы с Дач были ровесницами и любили играть в куклы. И обе мы обожали животных, это нас и связывало.
— Дач — так вы называете Диану?
Рэйчел с восхищением наблюдала Алекса за работой и уже представляла себе, какую роль каждый вопрос сыграет в окончательной версии программы.
— Ее все звали Дач, когда она была маленькой. Я думаю, это было сокращением от «дачесс» — герцогиня. И ей это шло.
— Вы сохранили дружбу, даже будучи уже взрослыми?
Сьюзи кивнула.
— Диана была невероятно верным другом. Если она узнавала, что ты болеешь, то всегда посылала цветы и корзины с фруктами, а еще она писала очень трогательные записки. Конечно, после замужества она была ужасно занята, и поэтому на протяжении долгих лет мы с ней едва виделись, но недавно стали вместе работать в организации «Миссия против проказы».
