"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
По обычаю древлян, тела сожгли и засыпали землей прямо на месте сожжения. Пока не было ни времени, ни сил для сооружения высокого кургана, но это и полагалось делать после тризны.
– Вот здесь. – Ута подвела сестру к насыпи и встала посередине. – Здесь была его крада. Ты привезла вещи?
Эльга полубессознательно кивнула и слабо повела рукой:
– У Богдальца… он знает.
Тиун поклонился: челядь следовала за женщинами на почтительном отдалении, и теперь все тоже смотрели в немом потрясении на место упокоения своего князя.
Ута отошла, негромко заговорила с Богдальцем. Ее повели к волокушам, стали показывать, что привезли.
Как только что Эльга была рада ее присутствию, так теперь была благодарна за то, что сестра оставила ее одну. Она смотрела на низкую, длинную, еще рыхлую насыпь. Вот здесь. Ингвар здесь. Под этой землей лежит то, что от него осталось. Обгорелые кости… оплавленное железо оружия… У него не было с собой лишних вещей, и все погребальные пожитки Эльга привезла из Киева.
Они разбирали укладки вместе с Соколиной и Ростиславой: отобрали две нарядные сряды Ингвара, празднично отделанное оружие, шлем с позолотой. Остальные лучшие вещи Эльга оставила для Святши, а все прочее, до сорочки и чулок, раздала дружине. И велела Ростиславе, что, если сама не вернется, так же ее вещи и украшения раздать женам воевод и гридей, за вычетом приданого Брани. С собой она взяла лишь предсвадебный дар Ингвара – ромейское ожерелье из смарагдов, которое носила уже пятнадцать лет. И надеялась, что не снимет до последнего своего часа.
Тогда она думала обо всем этом так спокойно, будто ее жизни и смерти эти дела не касались. Впрочем, рядом с жизнью и смертью судьба сорочек и кожухов беспокоила ее мало.
Эльга подошла к насыпи вплотную, но не знала, что делать дальше. Теперь, когда Ута подвела ее к могиле, смерть Ингвара обрела вещественность и плотность. Ута, которой Эльга верила как самой себе, подтвердила: он действительно здесь, под этой землей, что лежит между ними неодолимой преградой.
Странно, но ей не хотелось плакать. Холод этой взрытой земли будто придавил слезы. А к тому же на нее смотрело слишком много чужих людей. Древлян… Убийц.
В осенних сумерках ярко пылали костры. На могильной насыпи были разложены кошмы и овчины; у костров стояли большие котлы, бочонки с пивом и медом. Сюда собрали чуть не всю посуду из малинской веси: горшки, миски, рога, чарки.
Наконец княгиня Эльга в сопровождении женщин и отроков вышла из избы, где отдыхала после дороги. Услышав об этом, древляне во главе с Маломиром тоже собрались у могилы. На Маломире был нарядный красный кафтан с красно-золотой шелковой отделкой на груди; несмотря на невысокий рост и невыразительную внешность, вид у него сейчас был горделивый и внушительный. Ему предстояло вернуть роду древлянскому утраченную было дедову славу, и он уже сделал важнейший шаг к успеху.
Еще днем, когда Эльга отошла от могилы, Мистина подвел к ней Маломира. Тот поклонился, дивясь в душе: молва не преувеличила красоту Ингваровой жены. В отличие от обычных жен, чья красота наполовину, а то и более состоит из блеска ромейских шелков и узорочья, Эльга в простой белой сряде вдовы, не отвлекавшей взгляд от ее черт, была так прекрасна, что дух захватывало. Трудно было поверить, что у этой женщины есть сын-отрок, уже получивший меч.
Вот она посмотрела на него. Маломир был готов к тому, что в ее взгляде будет горе, вражда, обида, ненависть… но не нашел ничего этого. В ее зеленовато-голубых глазах светилось… любопытство.
– Ты – князь Маломир? – проговорила она.
Он еще раз поклонился, не зная, что сказать.
– Кто здесь есть еще из твоей родни? Твой племянник, Володислав?
– Он дома. Здесь только его жена, Предслава Олеговна. Как там у вас свояк мой, князь Олег? Здоров ли?
– Да, вполне здоров. Передает поклон.
– Скоро ли к нам назад будет? – не без тайной мысли осведомился Маломир, радуясь, что беседа завязалась.
Его не оставляло двойственное чувство. Красота и стать Эльги внушали восхищение; любой мужчина был бы счастлив назвать такую женщину своей женой. Но при этом, даже стоя на расстоянии вытянутой руки, она казалась далекой, будто пребывала где-то в Занебесье. Маломир беседовал с ней и при этом не был уверен, что она видит его и слышит – несмотря на то, что она задавала вопросы и сама отвечала ему. Взять ее в жены было бы приятно и почетно и в то же время невероятно, как саму Ладу Белу Лебедь. Вот-вот расправит рукава-крылья – и улетит…
– Это не так просто решить, – ответила Эльга, помолчав. – У киевлян нет больше князя, и каждый, кто имеет права на киевский стол, должен заявить о них. Каждый мужчина, которого связывает с прежними киевскими князьями некое родство… или свойство… И тогда нарочитые мужи Киева и земли полянской изберут из них наиболее достойного… Знатного родом, умного, отважного и удачливого. Такого, кто сможет хранить землю русскую и приумножать ее богатства.
Она перечисляла эти качества, оценивающе глядя на Маломира и словно прикидывая, есть ли в нем что-то из нужного. Невольно он расправил плечи и приосанился.
– Но сейчас еще рано об этом говорить, – окончила свою речь Эльга. – Пока мой муж, прежний киевский князь, не отпущен с честью в Закрадье, мы не станем решать судьбу его наследства. Покажи мне, кто из знатных людей составляет твою дружину?
И Маломир повел ее вдоль выстроившихся в ряд своих людей. У него было чувство, что она хочет видеть – достаточно ли хороша его дружина для того, кто подумывает о киевском столе?
– Я готов дать тебе выкуп, – негромко сказал он ей по пути. – Достойный вашего рода… и этого случая. Тогда мы сможем заключить мир… и все остальное. Ты будешь жить, как прежде. Я готов последовать за тобой в Киев, если ты и киевляне… того пожелают.
– Какой же выкуп ты мне предложишь? – Эльга глянула на него.
– Какой ты пожелаешь.
– Мы поговорим об этом, – она слегка кивнула, – когда дух моего мужа отправится предначертанным путем. Кто эти люди?
У Маломира дрожал голос и немного тряслись руки. Взбудораженный, восхищенный и потрясенный красотой и самообладанием этой женщины, он сам не понимал, что с ним. Сердце полнили неясные надежды: казалось, она пообещала ему и себя, и киевский стол в придачу, хотя пока об этом не было сказано ни слова. И, будто отрок-жених, мужчина с сединой в бороде старался выказать себя в лучшем свете: показывал ей Гвездобора с его родней, коростеньских старейшин и их младших родичей, составлявших его дружину в том недавнем походе.
Эльга внимательно вглядывалась в лица. Ута не смогла сказать, кто именно нанес Ингвару последние смертельные удары: она видела тех людей со спины, не различала незнакомцев в простых, ничем не отличающихся некрашеных свитах. К тому же там толклось много народу – и пока били, и пока вытаскивали тело. Поэтому Эльга пристально всматривалась в каждое лицо, бородатое или юное. Вот этот? Может, этот? Или тот?
Но что за важность? Даже тот, кто не нанес удар, стремился его нанести. Сделал все, чтобы удар был нанесен. И под ее пристальным, испытующим взглядом они опускали глаза, кляняясь ей, будто уже видели в ней свою госпожу.
Но вот Эльга дошла до конца ряда и тут наткнулась на людей, которые не опустили перед ней глаз. Возглавлял их немолодой уже, погрузневший воин с округлым лицом и длинным шрамом от лба до челюсти – стоит, уперев руки в бока и выпятив живот. Рядом рослый парень с пышной гривой светлых, давно не мытых волос и свежей ссадиной на лбу. Еще человек пять-шесть – судя по поясам, одежде и ухваткам, это не древляне.
– А это люди из бывшей дружины воеводы Свенгельда, – пояснил Маломир. – Вот их старший, его зовут Сиг.
Эльга вздрогнула – в первый раз за этот день. Она уже видела этого человека. Он был в дружине Свенгельда еще в те времена, когда киевским князем звался Олег Моровлянин. И этого человека, уже после смещения Олега, ей как-то показывал Ингвар. Это он едва не убил Олега в схватке на дворе князя Предслава, устроенной людьми Свенгельда и Мистины.
