"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
– Мы же родичи, о чем разговор! – говорил Володислав, когда я вошла. – Живи сколько хочешь! И людей твоих приютим. А там как богам поглянется. И у нас тяжкие времена случались, мы-то знаем, каково оно!
Я ловила взгляд отца, но он лишь улыбался мне.
– Где детки? – негромко спросил он. – Здоровы? Спят? Большие уже совсем?
– Вот они! – Я подозвала его к полатям, где спали дети.
Они даже не шелохнулись, несмотря на шум и говор.
Отец подошел. Ему при его росте нетрудно было их увидеть и на полатях.
– Батюшка… – Я прикоснулась к его плечу.
– Славушка! – Он повернулся и снова обнял меня. – Я к вам… куда ж еще, думаю?
– Неужели у вас… вы…
– Худо мое дело. – Он опустил голову. – Нет мне от бога счастья. Думал я этим летом выбить угров из Велиграда – и тесть мне подмогу посылал, и Генрих на них давил… Вот еще от Ингвара ждал помощи, да не дождался. У Земомысла тоже несладко: его жупаны бранятся, что из-за меня угры и на них пойдут. Я и решил уйти пока оттуда. Чтобы на родню зла не навлекать.
– А семья где?
– У тестя. Дочь-то он свою с внучкой в обиду не даст. А я мужчина, мне за спиной у старика не прятаться. Думаю с Ингваром потолковать. Может, все же поможет с войском – если не нынче, так хоть на другой год.
– Да уж. – Я опустила руки. – Ты сможешь с ним потолковать. Он сейчас – совсем рядом. И с войском…
Отца я проводила на ночь в избу Багряны – она так и стояла пустая со времен свекровиной смерти. У нас тоже все улеглись, но я не могла спать. Мой отец разбит и изгнан уграми из его собственной наследственной державы! Не верилось, что дошло до такого. Угры наседали на него много лет: у них ведь нет иной чести, кроме как всякий год ходить в походы и искать добычи, а с тех пор, как они обосновались на Дунае, для всех их соседей настали тяжкие времена. Мы все надеялись, что отцу удастся отстоять землю своих дедов. Но вот – как сорок с лишним лет назад его отец, Предслав Святополкович, он был вынужден бежать оттуда в Киев, к русским князьям, и вновь искать у них приюта, защиты, может быть, помощи.
Я едва не плакала. От кого мой отец унаследовал злую судьбу? Он ведь такой хороший человек! По отцу он – единственный наследник древнего моравского рода Моймировичей, по матери – внук Вещего. Он добр сердцем, умен, честен. Никогда он не посягал на то, на что не имел законного права. В отличие от Ингвара – в этом Володислав прав. Почему ни наши боги, ни даже ромейский Христос, к которому моравы издавна привержены, не защитит его?
Где-то в глубине сердца я все равно радовалась встрече с отцом, но понимала, что сама возможность этой встречи не означает ничего хорошего.
Володислав тоже не спал: я это слышала по его дыханию. К тому же он ворочался и часто бормотал «ох-диды-диды!», как всегда, если его что-то беспокоило. Но я не решалась заговорить с ним. Я была благодарна ему за то, что он хорошо принял моего отца. Но не могла отогнать подозрение: он это сделал не из любви к нему или ко мне. И не ради родственного долга. И даже не ради закона гостеприимства. Все время думая о почти неизбежном столкновении с Ингваром, он увидел в моем отце соперника нынешних киевских князей, а значит, своего союзника.
Как это скажется на наших делах с Ингваром, я даже думать не хотела.
А уже назавтра пришли вести из Свинель-городца.
Туда вернулись несколько человек Свенгельдовой дружины, разбитой в сражении с Ингваром. Когда мы в Коростене узнали об этом, Володислав тут же послал разузнать подробности. Я чуть не плакала от беспокойства. Сражение? Разбиты? Жив ли Мистина и что теперь будет с его семьей? Мне хотелось самой бежать туда и повидать этих людей, но кто бы меня пустил?
Вместе с посланцами довольно быстро явился толстяк Эллиди – один из немногих вернувшихся. Им удалось раздобыть трех лошадей, поэтому они немедленно пустились восвояси. Он хотел повидать Володислава, и тот очень хотел повидать его, поэтому Эллиди немедленно провели к нам.
– Мистина предал нас! – сразу заявил беглец. – Он встал на сторону Ингвара, а тот беззаконно напал на нас. Наша дружина разбита, мы вернулись втроем, и я не знаю, жив ли кто-то еще. Теперь мы – твои люди, княже.
Володислав смотрел на него напряженным взглядом – с обычным воинственным видом, который, как я догадывалась, сейчас скрывал растерянность.
Да, он хотел, чтобы они стали его людьми. Еще совсем недавно – пока их было восемь десятков копий и дело не дошло до открытого столкновения с киевлянами. Но теперь, когда они вступили в открытую борьбу с Ингваром и были разбиты, принять их означало включиться в войну с Киевом! Прямо сейчас, не имея даже времени на сбор войска.
– Нам нужны люди, чтобы оборонять Свинель-городец, – продолжал Эллиди. – Нас слишком мало, и если ты нам не поможешь, то в нем вот-вот водворятся Мистина и Ингвар.
– Так у вас с Ингваром – война? – почти в ужасе воскликнул отец.
Конечно, Володислав вчера и сегодня утром успел помянуть о смерти Свенгельда и наших сложностях из-за этого. Но отец не ждал, что дело уже дошло до сражений. Как и мы сами.
– Беззаконно напал? – повторил Володислав. – Но как вы столкнулись?
– Мы встали за Иржой, напротив него через реку. Мистина уехал говорить с ним. А потом Ингвар напал на наш стан. Мистина и его люди так и не вернулись. Но я видел его: он спокойно стоял на опушке и смотрел, как нас избивают. Он жив и не в плену. Он просто перешел к Ингвару!
– А до этого он был за вас? – с удивлением спросил отец.
Уж он-то знал, как сильна связь Ингвара и Мистины. И на что Мистина готов ради побратима.
– Мы держали его за горло! – со злобой ответил Эллиди. – И он подчинился нам!
«Гвездобор переправил их в надежное место…» Я закрыла лицо руками. Меня раздирало желание плакать и смеяться, и я прилагала все силы, чтобы не закричать и не убежать отсюда – тогда я бы не узнала, чем все кончится. Они держали Мистину за горло, пока его семья была в их руках. Но древляне украли у них добычу. Волк вырвался, и путы перерезали те самые люди, что хотели владеть им. Этот странный союз – киевского воеводы, Свенгельдовой дружины и древлян – развалился, разрушенный последними. И под обломками погибли люди Свенгельда.
А Ингвар с Мистиной и правда явились уже на другой день после этой вести – бок о бок, как и полагается побратимам. Они спокойно заняли Свинель-городец, откуда уже бежали те, кто отказался принимать власть новых хозяев. Но все имущество и семьи погибших остались. С собой Мистина привел еще десяток бывших отцовых отроков – раненых и сдавшихся. Они уже поклялись ему в верности и стали его людьми.
Свенгельдовой дружины, столько лет державшей в своей власти Деревлянь, больше не было. Была дружина Мистины Свенельдича. И он остался в Свинель-городце, в то время как Ингвар тронулся обычным путем по Ужу, собирая свою дань.
Мой отец с Ингваром не виделся. Он понял, что сейчас надеяться на военную помощь не стоит: Ингвар сначала должен разобраться в своих делах. И предпочел не раздражать его встречей, которой тот, уж конечно, не обрадуется.
Но мне с возвращением отца стало легче. Когда-то нас разлучило то, что он потерял киевский стол, зато потеря им моравского стола вновь свела нас. Я знала, что среди всех эти сложностей он едва ли может помочь, но от близости родного человека у меня впервые за много дней стало веселей на сердце.
Однажды Ута вышла поутру из избы с тревогой на лице.
– Вы Соколину не видали? – спросила она Богатку, который рубил хворост на чурбаке у своей двери.
– Не-а. – Тот разогнулся и откинул волосы с глаз. – А чего?
– Да нет ее нигде. И дети не видели.
– Давно нет? – К ним подошел Ходыга.
– С ночи. Я давно проснулась, едва светало, – а ее уже нет. Думала, на двор вышла, жду, а все не идет.
– Покричать надо.
Стали кричать. Голоса звонко разлетались по лесу, но, кроме озвеня, никто не отвечал.
