"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
Наблюдая от дверей, Мальфрид дивилась, как охотно словенские старейшины слушаются Люта, чужого для них человека. Но словенам нужен был воевода, раз уж они увидели, что Святослав готов подчинить их силой и не остановится перед кровопролитием, а Лют по возрасту, положению и опыту годился на это лучше Бера. Будучи сам из руси, он знал, как воевать с русью, при этом был близким родичем убитого и не мог отказаться от мести, пусть даже мстить пришлось бы князю. И эта необходимость его ничуть не смутила. Мальфрид даже мерещилось в его глазах тайное удовлетворение, будто он давно мечтал бросить этот вызов.
Когда Лют явился и взял дело в свои руки, Мальфрид попыталась увести Сванхейд и уложить обратно в постель: она видела, что старая госпожа едва держится на ногах. Та была бледна, черты лица ее заострились, глаза помутнели. Руки дрожали, и голос тоже дрожал, как ни старалась она придать ему твердость. Казалось, вот-вот в дряхлом теле лопнет какая-то нить и старая госпожа рухнет безжизненной грудой. Мальфрид уговаривала ее лечь и отдохнуть, но Сванхейд качала головой:
– Если я лягу, мне больше не встать. Я умру… умру там в темном чулане, зная, что это я сгубила, может быть, лучшего из своих внуков…
– Не говори так!
– Это я толкала его на борьбу за здешний стол. Он сам этого не хотел. И его мать…
Голос окончательно перестал повиноваться Сванхейд, но увести себя она не давала. Мальфрид усадила ее на скамью, обложив подушками, откуда было хорошо видно всю гридницу.
Среди собравшихся сидел и Дедич. Гонца в Перынь Бер послал еще до того, как Мальфрид обо всем узнала. Но она старалась не показываться Дедичу на глаза, и он ее не искал. Теперь-то она сообразила: с тех пор как она появилась в доме Сванхейд, Дедич всякий раз, являясь сюда, находил ее глазами. Лишь отчасти замечая его внимание, она относила это на счет обычного любопытства к новому человеку, к тому же девушке. Теперь-то она поняла: Дедич был к ней неравнодушен с самого начала, с той первой зимы, когда несколько раз видел ее на супредках. Но тогда он не знал, что она – отвергнутая хоть Святослава, отосланная с глаз подальше вместе с будущим чадом. Если бы знал… он даже не приехал бы за ней в тот день, когда год назад выбирали невесту для Волха. И весь бурный год прошел бы для нее совсем по-другому. Ничего этого бы не было: ни золотого перстня – огня северных вод, ни увитой зеленью лодки, ни белого шатра, ни песен про красавицу Малфриду Буеслаевну, ни Волхова чада, Богомила Соловья. Лучше ли так было бы? Хотела бы она прожить год без всего этого? Мальфрид не знала. Но, глядя издали на Дедича, который с сосредоточенным видом слушал Люта, ощущала острую боль потери.
Дедич от нее теперь откажется… Улеб мертв… Чем прочнее эти мысли утверждались в сознании, тем сильнее овладевали душой боль и тоска. Убийца – Святослав. Понимая, что слишком низко пал в глазах словен и не сумеет перетянуть их на свою сторону, он избавился от соперника самым простым способом. И он не остановится на этом, будет покорять словен силой, если они и сейчас не сдадутся. Не раз уже Святослав доказал, что ждать от него слабодушия и мягкосердечия было бы напрасно. И как мать когда-то держала на руках пятилетнюю Малфу, пытаясь прикрыть собой, когда вражеские стрелы сыпались на крыши Искоростеня, так и она теперь будет держать своих детей. Мальфрид старалась не думать вперед дальше нескольких вдохов, иначе тяжесть грядущего ужаса делалась невыносимой.
Со двора вбежал отрок – из тех, что сторожили на причале.
– От моста лодка идет! – звонко крикнул он, перекрывая гул голосов.
Все разом стихли.
– Одна? – Лют повернулся к нему и поднял брови. Мальфрид заметила, как его рука безотчетно двинулась к сверкающей рукояти меча, будто проверяя, на месте ли оружие. – Большая?
– Не-а. Человек пять в ней. Одна.
Отроки не сводили глаз с реки, но других лодок не появилось. Люди потянулись на причал, желая увидеть ее своими глазами.
– А князь нам битву должен назначить, да? – слышала Мальфрид разговоры в толпе. – У него же нет обычая, чтобы врасплох нападать?
– Я бы лучше врасплох напал…
– Ну то ты, а то князь… Надо, чтобы в рог трубить, все такое…
– Что-то он, как брата убивать шедце, в рог не трубивше.
Бер сам вышел на причал и ждал, пока лодка подойдет. В ней сидели несколько отроков простого вида и один в крашеном плаще, с мечом на перевязи – значит, из гридей. Скрестив руки на груди, Бер ждал.
Лодка подошла и остановилась перед причалом. Здесь теснилось столько челнов, что пристать было нельзя.
– Эй! – окликнул тот, что с мечом, найдя глазами Бера. – Меня князь прислал.
– И с чем тебя прислал князь? – ровным голосом спросил Бер, ожидая, что сейчас словенам объявят время и место битвы.
– Да от нас видно, тут суета какая-то, долбушки снуют, скотину погнали к Перыни… Князь узнать желает: а что у вас случилось?
Еще несколько раз лодки просновали между Хольмгардом и Новыми Дворами. Сначала в качестве посла приехал Велебран: он служил Святославу, но хозяева Хольмгарда ему доверяли. По его словам, Святослав ничего не знает ни о каком убийстве и не может поверить, что его брат мертв. Осмотрев тела, он отправился передать требование о встрече. То, что им было известно, хольмгардские родичи Улеба пока держали при себе. Святослав пригласил приехать того, кто берется вести переговоры. В ответ потребовали талей. В следующей лодке прибыл воевода Асмунд.
– А ты, сват, что здесь? – с мягким вызовом поприветствовал его Лют еще на причале. – Я Игмора просил.
– Игмора… не отпустил князь. Сказал, нужен будет…
– Ты мне в тальбу не годишься.
– Да иди ты к йотуну! – отмахнулся Асмунд. – Неужто правда Улеб убит? Поверить не могу. Где он?
Родной брат Уты, Асмунд приходился Улебу родным дядей, и случившееся было для него горем ничуть не меньшим, чем для Бера и Сванхейд.
Осмотрев тела, Асмунд осунулся на глазах.
– Мать-то… – Первым делом ему на ум пришла Ута. – Послали к ней?
Лют покачал головой. Он понимал, каким ужасным ударом для жены брата будет гибель первенца, но думать еще и о ней сейчас не мог.
– Не наши это, – сказал Асмунд, выйдя из бани на воздух. – Я ничего не знаю. Что же мы, совсем вам упыри – на родного человека умышлять?
– Если ты не знаешь, это еще не довод, – сдержанно обронил Лют.
Асмунду он верил, но знал, что Святослав уже давно перестал советоваться с бывшим кормильцем о каждом деле.
– Да если бы Святша… нет! – Асмунд покачал головой. – Быть того не может.
Смерть сестрича, причиненная руками другого сестрича, к тому же воспитанника, никак не укладывалась в его голове.
– Ну, вот я и у него и спрошу. Раз ты приехал, оставайся. А Икмошу, шишомору нечесаную, я сам пойду поищу.
– Чего ты к Икмоше прицепился? – Асмунд остановил его. – Знаешь чего-то?
– Его упыри за Улебом ночью приезжали.
– Верно? – Асмунд крепко взял Люта за локоть. – Кто?
– Грим и Девята. Малфа их видела.
– Малфа?
– В гриднице она. Иди потолкуй, если хочешь. А я поеду.
В Новые Дворы Лют отправился только с четырьмя телохранителями. Человек более опытный, чем Бер, и куда более хладнокровный, он годился для этих переговоров лучше всех, и к тому же никто не мог бы отрицать его тесную причастность к делу и право мести за братанича. С ним поехали Дедич и Стремислав. У словен немного отлегло от сердца: если князь говорит, что об убийстве ничего не знает, он хотя бы не намерен нападать прямо сейчас? Да еще и отослав в тальбу своего кормильца-воеводу? Но на это Лют полагаться не советовал: Асмунду здесь не причинят вреда ради многих родственных связей, а в его советах для битвы Святослав уже давно не нуждается.
– Взабыль-то это дурной знак, – тихо сказал Лют на ухо Беру. – Вздумай он драться, Асмунд его удерживать стал бы. Ему и лучше дядьку к нам отправить – себе руки развязать.
– И ты поедешь?
