"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
– Когда прочной власти нет, многих на озорство потянет, – поддержал Призор. – Любой вздумает, будто Перуна за бороду ухватил, коли нету управы.
– И коли мы сами себе князя найдем, то какое Святослава право нам мешать? Мы ему не холопы и смердьей доли себе не желаем!
– На вятичей он собрался! – подхватил Храбровит. – Вятичи ему, вишь, нужны, а мы, словене, нет. Ну так и он нам не нужен!
Другие старейшины согласно кивали.
– Ваш род варяжский полтораста лет нами правил, – сказал Ведогость. – Мы вам повиновались, держался наш ряд. Вы его нарушили, не мы. Если изберем себе князя, боги с нас не взыщут.
Сванхейд помолчала. Если Ведогость и другие жрецы решили, что боги требуют избрания нового князя, то с ними ей бессмысленно спорить. Без помощи самого Святослава она не удержит его наследство, а лишь восстановит словен и варягов против себя и утратит всякую возможность влиять на события.
– Подождите немного, – попросила она. – Не собирайте веча, дайте мне время все обдумать.
– Мы должны принести искупительные жертвы, – сказал Дедич, – за пролитую на нашей земле кровь. С этим ждать нельзя.
– Я могу исполнить то, о чем вы меня просите. Но мне нужно время. Приносите искупительные жертвы и молите богов о сохранении мира. А я… помогу вам обрести желаемое.
– Да пошлют тебе боги здоровья, госпожа. – Исольв, хоть и был разочарован, вежливо поклонился ей на прощание. – В твоих руках мир на этой земле, и я надеюсь, ты будешь благоразумна.
Выходя вместе с другими, Дедич снова взглянул на Мальфрид. Она сидела на прежнем месте, и на лице ее даже в полутьме было видно отчаяние.
Ей казалось, сейчас она могла бы убить Сигвата своими руками. После стольких испытаний судьба послала ей надежный приют и надежды на счастье. Но теперь и к стенам Хольмгарда тянуло жадные языки пламя далекого Искоростеня.
На следующий день отроки заприметили с вежи несколько всадников, среди которых вился на зимнем ветру синий плащ Сигвата. Проехав по льду, он поднялся на внутренний причал и велел передать, что хочет видеть Сванхейд.
– Скажите, что я не желаю его видеть! – гневно ответила Сванхейд отроку.
– Я выйду к нему! – Бер с готовностью поднялся.
– Сиди! – осадила его бабушка. – Торкиль, сходи ты.
– Но почему…
– Потому что ты попытаешься сбросить его в прорубь или скажешь что-нибудь такое, что он велит зарубить тебя на месте! А ты нужен мне живым, ты сейчас единственный мужчина, на которого я и Мальфи можем опереться!
Признавая ее правоту, Бер со вздохом сел на прежнее место. Торкиль отправился на причал. Сигват ждал его, спешившись и ожидая, что у него возьмут лошадь.
– Госпожа не может тебя видеть.
– Она больна? – Сигват нахмурился.
Он пытался держаться невозмутимо и гордо, как подобает победителю и господину всей округи, но на лице его, в глазах ясно читались тревога и неуверенность в том, к чему все это приведет.
– Нет. Но она сказала, что твои желания ей известны, а тебе известен ее ответ. Если ты осознал, в какую глубокую Фенрирову задницу загнал себя, то она советует тебе немедленно бежать в Ладогу и уйти за море первым же кораблем, который туда отправится после таяния льда. На это она готова дать благословение, потому что не желает гибели родича. Но ни на что другое.
– Упрямая старуха! – Сигват в досаде стиснул плеть. – Тогда скажи ей вот что: я хотел поступить с ней честно, чтобы наш род не утратил почета и уважения. Но если она упрямится, то пусть пеняет на себя! Я обойдусь без нее, а она уже не будет королевой и матерью рода, а станет выжившей из ума вздорной каргой, до которой никому нет дела! Так и передай!
Торкиль слегка поклонился в ответ. Сигват вскочил на лошадь и уехал к Новым Дворам.
– Он что-то передал? – осведомилась Сванхейд, когда Торкиль вернулся в гридницу с вестью, что гость отбыл.
– Нет, госпожа. Ничего такого, что стоило бы повторять.
В тот же день Сванхейд позвала Бера и Мальфрид к себе в спальный чулан.
– Мы должны что-то делать, дорогие мои. Должны защитить себя и попробовать помочь этой несчастной земле. Мы послали к Ингвару в Ладогу, но пока гонцы доедут, пока Ингвар соберет людей и дойдет сюда, может оказаться поздно. Тогда я не знала, что наше собственное положение здесь становится опасно. Нам, я боюсь, придется где-то укрыться: в Ладоге или в Плескове. Как думаешь, – она посмотрела на Мальфрид, – ты сумеешь доехать туда благополучно?
– Нет-нет! – в испуге закричала Мальфрид. – Только не в Плесков!
– Но почему? – удивился Бер. – Доберемся дней за семь, ну, за десять, чтобы тебе не очень утомляться. Там же все твои. Твоя мать, отчим, Ута… Уж с ними-то…
– Нет. – Мальфрид даже побледнела от испуга. – Там же… Князь-Медведь. Он отнимет… моего Колоска. Я никогда в жизни больше туда…
На самом деле она боялась другого: все родичи в Плескове знают, от кого у нее родился Колосок, и эта тайна может как-нибудь невзначай впорхнуть в уши Беру или Сванхейд.
– Но только когда ему исполнится семь! Вы же так договорились!
– Его самого забрали в три года! А что, если Князь-Медведь уже умер? Или передумал и захочет взять его сейчас? Нет, я в Плесков ни за что больше не поеду. Лучше в Ладогу. И туда ближе.
– Но кому-то, – Сванхейд посмотрела на Бера, – отправляться в Плесков все равно придется. Мы попросим помощи у Судимера и Альдис. Она не откажет родной матери.
– Я съезжу, если ты желаешь, – согласился Бер. – Правда, Судимер припомнит мне, что мы не поддержали его прошлой зимой, когда он ходил на чудь, но… – он перевел взгляд на Мальфрид, – он сам знает, ради какого важного дела я задержался.
В дверь постучали.
– Госпожа! – раздался настойчивый голос Торкиль. – Прости, если мешаю… Но к нам с юга идет целая дружина.
Все трое разом встали с места. С юга – то есть со стороны Варяжска. Сигват решил занять Хольмгард? Эта мысль промелькнула в мыслях у всех троих, как если бы они в один голос высказали ее вслух. По лицу Бера было видно: он прикидывает, сколько человек можно вооружить и где их лучше расставить.
– Я послал в посад и к кузнецам, – продолжал Торкиль, когда все трое вышли в гридницу, – велел всем вооружиться и собраться.
– Я выйду первой! – заявила Сванхейд.
Внук и сотский – так называлась его должность, хотя целой сотни в Хольмгарде не удалось бы собрать, вооружи он всех ремесленников, – обернулись к ней.
– Я выйду первой и встану впереди вас всех! – повторила Сванхейд. – Пусть Сигват своими руками меня зарубит. Если он это сделает, боги поразят его на том же месте. А если нет, то значит, в мире вовсе нет никаких богов!
Надев кожух и замотавшись в платок, Мальфрид вслед за всеми поднялась на вежу. Уже хорошо было видно дружину из пяти десятков человек – все пешие, впереди несколько конных, – что приближалась по льду Волхова со стороны озера.
– Вон его синий плащ! – Отрок-дозорный, обернувшись к ним, показал на одного из всадников.
Сванхейд щурилась, стараясь рассмотреть вождя. Ее голова немного тряслась, но взгляд был тверд, как клинок.
– Госпожа, тебе бы лучше уйти, – сказал Мальфрид Свен, десятский.
– Я уйду позже, – сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Не станут же они сразу стрелять.
А потом – станут? Двенадцать лет назад ее мать вот так же смотрела с заборола Искоростеня, как подходит киевская рать. При ней находились муж и его дружина, а еще множество беженцев, но и осаждающих было во много раз больше. Предслава ничего не могла сделать, чтобы спасти своих детей. В тот день она видела их отца, своего мужа, в последний раз…
Мальфрид невольно оглянулась на Бера, но не прикоснулась к нему, зная, что нельзя его отвлекать в такие мгновения. Отрок принес ему снаряжение, и теперь он одевался. У него, оказывается, есть клибанион, отметила она. Мальфрид впервые видела Бера в шлеме и не узнала – ее любимый родич превратился в одного из тех «ясеней битвы», к которым она привыкла с детства. Чьи глаза смотрели сквозь отверстия полумаски не злобно, но очень-очень сосредоточенно. Эта сосредоточенность на тончайшей грани между жизнью и смертью пугала больше, чем шумная ярость.
