"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
Обещана все лето и начало осени прохлопотала по хозяйству, основательно устраиваясь на новом месте. Летом Горинец выглядел не так, как зимой, и почти не напоминал ей тот заваленный снегом, темный чужой город, где она провела такие тревожные дни, послужившие поворотом во всей ее жизни. Перед воротами раскинулся зеленый выгон, окаймленный на дальнем краю лесом; с этой стороны был вырыт глубокий ров, а над ним поднят вал с тыном из толстых дубовых бревен и заборолом. Огибая крутой дугой широкий двор, тын заворачивал вдоль берега реки – эту часть стены достраивал за лето Унерад со своими людьми, и первые месяцы Обещана жила среди куч копаной земли, песка, щепы и стука топоров по дереву. Со стороны брода тоже были ворота – их называли речными, – широкая деревянная лестница от них вела к воде. Вдоль песчаного берега стояла на сваях длинная пристань, а в кустах лежали под навесом два десятка лодий. Сюда же, к берегу, челядь ходила за водой или стирать, тут поили лошадей. Вдоль тына с внутренней стороны стояли три вместительных дома, вроде обчин, только предназначались они не для пиров лучших мужей волости, а для постоя княжеской дружины, поэтому большую часть года пустовали. Теперь один заняли отроки, приведенные Унерадом из Киева. Нужно было привести в порядок крыши, печи, полати, оконца.
Первым делом починили и вычистили ту избу, где Унерад лежал раненый. Она стояла ближе к речной стороне, между двумя большими домами, и раньше здесь жил Етонов тивун. Теперь это было их с Обещаной жилье, семейный очаг. Наполовину заново переложили печь, и здесь Обещана стряпала, ожидая своего второго мужа из разъездов. Челядинок у нее пока было всего две, да и те больше ходили за скотиной. Со своей матерью она сговорилась, что укромовские часть дани выплатят обтрепанным и вычесанным льном, чтобы после первого снега можно было взяться и за пряжу.
Прошлый год в эту пору Обещана носила убор молодухи с красной бахромой. Теперь, как бывшей вдове, этот убор ей не полагался, однако нужен был сильнее: к осени она уже стала «тяжела», но обнаружила это недавно и пока ни с кем, кроме мужа и родителей, не поделилась. Вспоминая, как жила всего-то год назад, она уже не верила, что это было с ней, – та жизнь казалась далекой и чужой. Тогда ей мнилось, будто она любит Домаря, но сейчас и он казался ей чужим, едва знакомым человеком. Она стала совсем другой женщиной и не видела проку жалеть о прежней.
И вот среди домашних хлопот на голову Обещане обрушилось, будто гром с ясного неба, известие совершенно неожиданное.
– Боярыня! – В избу заглянул Озорь, Унерадов челядин. – Люди какие-то к броду приехали. Много.
Обещана обернулась в удивлении. Унерада не было дома, он объезжал поля, смотрел, у кого как идет жатва и хорош ли урожай. С ней в Горинце оставался Стенар с пятью отроками да челядь, что ходила за скотиной.
Накинув верхний платок – моросил дождь, – Обещана вышла и поднялась по широкой лестнице со двора на забороло. И сразу увидела – за рекой к броду близилась целая дружина десятков из двух-трех. Отроки на воротной веже спешно готовили луки к стрельбе. Обещана взглянула на них в удивлении: стрелять? Обычный тихий день ранней осени с долетающими от ближнего поля песнями жниц не наводил на мысли о войне – а уж она-то помнила, как это бывает! Да и пришельцы вели себя спокойно, ехали тихо. Позади всадников тянулось пять-шесть груженых повозок, позади них еще несколько конных.
А ведь в тот зимний день, когда в Драговиж русы впервые приехали за данью, тоже все было поначалу тихо… Обещану проняло холодной дрожью. Да кто же это? Зачем сюда? Мелькнула мысль о муже – он сейчас должен быть в Коегоще или в Жирятичах, воротится, может, завтра к вечеру только. Что ей делать? Как быть? Послать к отцу?
Она оглянулась – на забороло ступил с лестницы Стенар и прошел, немного припадая на левую ногу, ближе к ней. Вид у него был спокойный, как всегда, но Будишка бежал следом, неся Стенаров шлем с круговой бармицей, щит и меч, обмотанный ремнями перевязи.
– Кто такие? – Стенар вгляделся, потом перевел взгляд на Обещану. – Знаешь их?
– Впервые вижу!
– Да вроде вид у них не местный…
– Чего они хотят?
– Не знаю, но не похоже вроде, чтобы собирались на нас напасть. Тогда они бы и снаряжены были по-иному, и обоз поодаль оставили… Йотуна мать! – воскликнул вдруг Стенар. – Это ж стяг Етона плеснецкого!
Один из всадников пустил коня в воду и неспешно пересек реку, направляясь к закрытым воротам. Теперь выход с брода на дорогу находился внутри тына – ни с той, ни с другой стороны нельзя было миновать брод без согласия хозяина крепости.
– Эй, в Горинце! – закричал отрок, выехав на песок. – Где хозяин ваш? Отворяйте, князь Етон с гостями пожаловал!
– Сам князь Етон? – крикнул в ответ Стенар. – Где же он?
Всадник сделал знак, и с того берега пустились в путь еще трое.
– Это я! – Один из всадников, над которым трепетал на ветру небольшой стяг, помахал рукой. – Здесь же сидит боярин Унерад?
– Да, но его нет дома.
– Впустите нас, мы не со злом, в том мое слово княжье! – продолжал всадник, молодой и рослый. – С делом мы важным!
– Поклянись, что не мыслишь зла, – предложил Стенар, – иначе без хозяина я не смогу впустить даже князя. Этот городец, видишь ли, теперь принадлежит Святославу киевскому.
– Пусть не примет мать-земля мои кости, ежели мыслю на вас зло! – крикнул Етон. – У меня мир со Святославом.
– Всякий мир – до первой драки, – проворчал Стенар, но кивнул отрокам, чтобы отворяли ворота.
– Я и одеться не успела… – прошептала Обещана, сообразив, что сейчас предстанет перед важными гостями в том виде, в каком хлопотала у печи. – Что же так – не упредили даже…
Она только и успела сдернуть серый холщовый передник и, оставив его на забороле, пошла вниз в простой дерге, сорочке и повое.
Челядь тоже скопилась перед воротами, бросив дела.
– Чашу найди получше, пива подай! – быстро велела Обещана челядинке.
Стенар пошел встречать гостей, Обещана, волнуясь, ждала поодаль. Десятский перемолвился с приезжими и вскоре подвел к ней троих: молодого рослого мужчину, с которым говорил со стены, старца с длинной бородой и еще одного человека – такого странного вида, что Обещана широко раскрыла глаза и едва не выронила чашу.
То был мужчина лет тридцати или чуть меньше, среднего роста, худощавый, но с гладко выбритым лицом, будто отрок. Нос у него был довольно крупный и крючковатый, но тем не менее черты производили приятное впечатление благодаря выразительному дружелюбному рту и красивым карим глазам под блестящими черными бровями. На нем было длинное платье из некрашеной шерсти, на плечах накидка, а на коротко остриженной голове вязаная круглая шапочка. Сразу делалось ясно – это гость из очень далеких краев. Оказавшись во дворе, он озирался с таким видом, будто искал что-то среди построек, но не находил.
– Да благословят вас боги под кровом нашим! – Ученая вежеству, Обещана с поклоном протянула чашу Етону. – Будь нашим гостем, княже, и спутники твои! Где нам хлеб, там и вам хлеб!
– Да благословят боги дом и род ваш! – Етон принял чашу, отпил, передал старику и поцеловал Обещану. – Что, хозяина нет?
– По полям поехал.
– Скоро будет?
– Завтра, может.
– Придется нам его обождать, да, Чудиславе? – Етон обернулся к старику.
– Подите пока в дом, – Обещана показала на один из предназначенных для постоя дружины домов, который был получше прочих. – Баню затопить?
– Да можно и баню. О припасах, боярыня, не тревожься, у нас свои.
У Обещаны отлегло от сердца – чем ей прямо сейчас накормить три десятка человек, она понятия не имела.
Но вот во двор завели повозки, стали распрягать лошадей. Приезжие ушли в дом, перенесли пожитки. До вечера хлопотали – мылись, варили себе ужин. Обещана так и оставалась в недоумении, зачем к ней явился князь с верховным плеснецким жрецом и еще каким-то немцем. Что это немец, ей сказал Стенар. Он же сказал, что среди приехавших немцев еще человек двадцать. Остальные были плеснецкие – отроки Етона.
