"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
Знаменитый исследователь Ф.И. Успенский в своем труде «История Византийской империи» отмечает факт: посещение Ольги обозначено на греческом языке выражением, имеющим смысл «нашествие с враждебной целью» или «военный поход». Если корабли Ольги в заливе были приняты за очередное нашествие русов (зрелище почти привычное), то неудивительно, что им пришлось постоять там «до выяснения». Непонятно только, почему императорский флот, который базировался в Константинополе (гавань военных кораблей – прямо у входа в Суд), в таком случае не вышел навстречу. Могла бы состояться эпическая битва…
Но подобное заблуждение греков выглядело бы очень странно, поскольку такие вещи, как международные посольства, не делались врасплох. У византийцев на этот счет был разработан порядок: церемония приема иностранного посольства начиналась сразу, как только оно достигало границ Византии. Уже там его встречали представители императора с подарками, и такие же встречи повторялись во всех городах по пути до столицы.
Если этот порядок соблюдался и в случае с Ольгой, стало быть, царская делегация должна была ее встретить в первых греческих владениях: как минимум на границах с Болгарией, а то и вовсе в устье Днепра. И если все шло установленным путем, то задерживать ее для долгого стояния в Золотом Роге не было причин. Может быть, она не предупредила? Но в дипломатических отношениях с греками русы состояли уже полвека, а то и больше. Каждый год ездили купцы: с золотыми и серебряными печатями, с грамотами и дарами. И если бы Ольга пошла на такое вопиющее нарушение протокола, как визит без предупреждения, то она была бы не «мудрейшая из всех человек», как ее обозначает летопись, а совсем наоборот… Тогда и обижаться было бы не на что: сами виноваты.
Так что, вероятно, о ее визите знали заранее и все шло по протоколу. Причина ожидания могла быть самая банальная: «записаться на прием» раньше не вышло, ибо император был человек весьма занятой. У него было много обязанностей по управлению государством, присутствию на церковных церемониях, приемах послов и так далее, а к тому же он был любителем ученых занятий и писал научные труды. Выглядит правдоподобным, что «свободное окно» для приема вновь прибывших могло найтись лишь три месяца спустя.
Но есть еще одно соображение. Согласно церковной легенде, Ольга приехала в Царьград креститься, что и осуществила. Этот факт иногда пытаются оспаривать, ссылаясь на то, что император Константин Багрянородный, при котором состоялся ее визит, оставил подробное описание этих приемов, но о крещении ее не упомянул. Здесь можно возразить следующее: Константин писал обрядник, то есть подробную инструкцию для своего сына-соправителя Романа, как нужно проводить те или иные церемонии, церковные и светские. Возможно, описание приема Ольги попало туда из-за своей уникальности: я не встречала упоминания о том, чтобы в Константинополь приезжала на переговоры лично глава какого-либо иного государства (кроме пытавшегося замириться Симеона болгарского), к тому же женщина. В этом описании нет ни слова о причинах приезда «Эльги Росены» и содержании беседы, который император вел с княгиней в частных покоях своей жены-императрицы. Сам жанр данного текста не давал оснований упоминать о крещении.
Видный исследователь А.В. Назаренко в своей большой статье «Мудрейши всех человек: крещение княгини Ольги» приводит догадку, что если княгиня приняла крещение еще до своего приема во дворце, то это могло произойти 8 сентября, в праздник Рождества Богоматери. И эта догадка позволяет нам предложить еще одно объяснение задержки. Как известно, крещению взрослых людей должно предшествовать оглашение – ознакомление с христианскими догматами и правилами. Есть современные рекомендации православной церкви о том, что оглашение должно состоять из двенадцати бесед. В «Житии великой княгини Ольги» (Степенная книга царского родословия) указано, что патриарх (там это отнесено ко времени после крещения) беседовал с ней. Перечисление предметов – о Ветхом и Новом Завете, о втором пришествии, о посте, молитве, добродетельной жизни и так далее – образует блок вопросов, которого вполне хватит на двенадцать встреч. Разумеется, это нельзя считать подлинным свидетельством общения Ольги с патриархом, но эти темы бесед с новообращенными за тысячу лет не изменились. Допустим, патриарх, тоже человек занятой, мог уделить княгине время один раз в неделю. Получается двенадцать недель. То есть примерно два с половиной месяца. Если, прибыв в Константинополь в начале-середине июня, Ольга сразу заявила патриарху о своих намерениях, то эти беседы как раз и заняли бы двенадцать недель до Рождества Богородицы – 8 сентября. А 9 сентября – ее прием у императора, и эта дата уже не гадательная, а совершенно точная, историческая.
Так может, император мог бы принять Ольгу еще до крещения? Допустим, мог бы, но это было не в ее интересах. Крестившись и получив в качестве крестного отца самого императора (как это было положено для особы ее ранга), Ольга стала считаться членом идеального «семейства государей» во главе с византийским василевсом. Что и подчеркивалось тем, что она здоровалась с императором всего лишь кивком головы, была принята в частных покоях императрицы, на встречах с ней присутствовали дети обоих императоров и Ольга сидела за одним столом с членами императорской семьи. Для язычницы такие почетные отличия были бы невозможны, поэтому в ее интересах было дождаться крещения. Смешно выглядят заявления, что-де Ольгу обидело пренебрежительное отношение к ней двора. В день ее приема 9 сентября состоялось ШЕСТЬ мероприятий с участием членов императорской семьи – всех до последнего младенца, столько их было на тот момент, – посвященных только Ольге и ее людям! Трижды в один день она тогда виделась с Константином и дважды имела возможность с ним переговорить.
Таким образом, задержка приема может быть объяснена не только необидным, но и почетным для Ольги образом. Константинопольский двор удостоил ее наивысшей чести, какой мог. Больше было бы лишь и впрямь пригласить ее «царствовать с нами».
Теперь о названии того места, где посольству пришлось «стоять». Залив Золотой Рог (или просто Залив-Рог) по-гречески называется Кератиос Колпос, Хрисокерас или просто Керас. Почему же в древнерусских текстах он неоднократно называется Судом? Источник этого названия видят в скандинавском слове «sund» – «залив». Что неудивительно, если считать, что значительную часть русской дружины Ольгиных времен составляли скандинавы.
И с этим языковым пластом связана еще одна загадка, для наилучшего рассмотрения которой надо сделать несколько шагов в сторону.
Знаменитый российский историк XVIII века, В.Н. Татищев, в своем труде «История Российская» (том 2) передает этот эпизод так:
6464 (956). Греки просят войск. Ольга отказала.
Царь Константин прислал послов к Ольге и сыну ее Святославу просить, по обещанию ее, войска, поскольку тогда он имел нужду, и чтоб ему немедля прислать. Ольга же отвечала: «Сколько я у тебя стояла в Скутарах, столько, царь, придя, пусть постоит здесь в Почайне, и я ему вдвойне воздам».
К этому отрывку Татищев дает следующее примечание:
«Скутары есть предместье, или слобода, близ Константинополя при озере Скутары».
Как мы видим, здесь имеется расхождение с информацией Повести Временных Лет, где Ольга произносит фразу: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе».
Итак, по ПВЛ, Ольга стояла «в Суду», а по Татищеву – «в Скутарах». Откуда Татищев раздобыл эти Скутары? Как известно, сведения известных летописей он дополнил информацией из так называемой Иоакимовской летописи. Откуда она взялась? В 1748 году Мелхиседек Борщов, архимандрит Бизюкова монастыря, который находился в Смоленской губернии, прислал Татищеву три старые тетради, вынутые из какой-то книги. Автором их он назвал монаха Вениамина, которого, как показали дальнейшие разыскания, в природе не было, и сочинителем тетрадей называли самого Мелхиседека. Однако Татищев счел их создателем новгородского епископа Иоакима и датировал началом XI века.
