Сергей ГОРОДНИКОВ - НАРОДНОСТЬ, НАРОД, НАЦИЯ...

По своим изначальным и укоренённым историческим опытом традициям великорусское мировосприятие чрезвычайно идеологизированное, нацеленное на непрерывное освоение новых пространств. Оно не может развиваться без соответствующей философской идеологии. Причём, воспринимает такую философскую идеологию лишь в качестве ступени для разрешения конкретно-исторических этапных проблем перед переходом к следующей ступени с более общей философской идеологией, ставящей следующее стратегическое целеполагание в направлении того, чтобы утверждать вселенскую, космическую державу. Без философской идеологии великорусское сознание деморализуется, разлагается и движется к преддверию гибели, рассматриваемой как наказание за отступление от предназначения великорусского бытия. Без такой философской идеологии великорусская государственность обречена на катастрофу и исчезновение.

Великорусская традиция государственной жизни изначально определяет и выстраивает общественные социальные отношения государствообразующего этноса в соответствии со своим пониманием исторических задач, ибо она должна вести государствообразующий этнос к идеальной цели построения вселенской, космической империи идеального бытия, никогда недостижимой из-за бесконечности вселенной. Для её выживания и развития необходимо идеологическое насилие, которое поднималось бы над любыми групповыми интересами и ставило сверхзадачи, затем новые сверхзадачи и так далее. Однако всякое идеологическое насилие способно быть таковым в определённом историческом времени, задаёт исторически обусловленное, вполне определённое целеполагание границам мировоззренческой и военно-политической экспансии. И кризис конкретно-исторической базовой философской идеологии русской государственной власти всегда вызывал болезненное разрушение стратегических границ державы, вообще-то всегда довольно размытых, ибо они представлялись лишь этапными.

Было бы ошибкой утверждать, что Древняя Русь была уникальным явлением в мощном воздействии на её судьбу взятой из интересов становления государственной власти монотеистической идеологии. Наоборот. Религиозная идеологизация отношения к окружающему миру, духовное стремление к мифологическому мировоззренческому идеалу вообще характерна для традиций государственной власти державных сухопутных государств Евразии и северной Африки, – именно на этих континентах и зародился монотеизм в качестве идеологического насилия цивилизационных империй для придания им большей устойчивости. Но особенно очевидна она в тех странах, державная государственность которых возникала при господстве идеалистического монотеизма. А поскольку в крупных молодых государствах, которые превращались в субконтинентальные державные империи в Средние века, потребность в опоре на монотеистическое идеологическое насилие для удержания имперского пространства оказывалась выше, чем у империй античного времени, постольку и идеалистическая идеологизация традиций государственной власти в них развивалась относительно ярче и выразительнее.

Так, в Западной части Европы самой идеалистически идеологизированной является германская традиция государственности, рождённая в эпоху Карла Великого. В Восточной же части Европы со времени Владимира Крестителя наиболее идеологизированной предстала традиция русской государственности. Очень идеологизированной в своей потенции остаётся традиция каждого государства арабских стран. Склонность к идеологическому идеализму в традициях государственности Китая и Индии тоже высока, она лишь частично сдерживается их глубокими домонотеистическими традициями языческой общественно-государственной власти, языческой цивилизованности. Влияние домонотеистической цивилизованности в этих державных государствах придаёт государственной власти известную гибкость в выборе средств осуществления своих целей, позволяя ослабить упор на идеологическое насилие за счёт усиления воздействия на общественное сознание глубоких традиций языческой цивилизационной структурированности общественных отношений и культуры. Но влияние глубоких традиций языческой цивилизации приземляет их, делает только субконтинентальными державами, не способными на глобальную, вселенскую политику.

Глобальный размах экономических и политических интересов современной морской державы – США тоже заставляет государственную власть этой страны искать опору в соответствующей идеологии при проведении как внутренней политики в условиях этнических и расовых противоречий, так и внешней имперской политики в полном противоречий мире. Но США во всё большей мере вынуждены опираться не на собственную или англосаксонскую глобальную традицию идеологического насилия, каковой, собственно говоря, в англосаксонской духовной традиции государственности нет. Они вынуждены поворачиваться к использованию чуждой философскому рационализму духовной традиции глобальной идеологии мессианского иудаизма, подаваемой в оболочке мировоззренческого либерализма, начало чему в англосаксонской государственной политике было положено ещё в эпоху английской буржуазной революции. В результате, под видом окончательной победы либерализма из духовной жизни США постепенно вымываются не только традиции европейской христианской философии, но и рациональная философия как таковая. В конечном итоге страна обращается к нефилософскому мировосприятию со всеми вытекающими последствиями, с превращением в неоязыческую полиэтническую и полирасовую империю, и поэтому США, подобно древнеримской империи, обречены на всеохватную бюрократизацию управления, на ублюдизацию и разложение социального общественного самосознания, на упадок производительных сил и ускоряющийся распад.

Исторически сложилось так, что именно Русь стала прямой наследницей греческого философского идеализма, возможность развития которого в самой Византии была уничтожена после её захвата турками-сельджуками. Поэтому нигде в других странах мира нет такой потребности во вселенском, космическом духовном и мировоззренческом идеале, которая эволюционно и революционно укоренялась в великорусское народническое, а затем народное сознание с того времени, когда государственная власть Древней Руси стала внедрять среди подвластных славянских племён религиозное идеологическое насилие византийского православия. В том идеале, стремление обосновать и воплотить который порождает вселенское мессианское мировосприятие.