Александр Юрин - Сквозь тернии
Яська тогда ничего толком не понял, а тётя Поля не преминула напустить жути: мол, вообще нужно держаться от кошек подальше, а то ведь, чего доброго, вслед за собой в могилу свести могут — им-то всё равно, а вот для человека, это конец всего.
Яська поделился странным разговором с мамой, на что та лишь махнула рукой: поменьше слушай старческий маразм! Яська послушался: мама взрослая — ей виднее. Однако на душе всё равно остался неприятный осадок. Маразм не казался таким уж старческим. И не казался маразмом — как бы нелепо это ни прозвучало. Но что именно имела в виду тётя Поля, говоря о хитрющих котах, что обманули смерть, Яська не знал.
Тогда не знал.
А Шельма, тем временем, таится с той стороны окна и смотрит на Яську зелёной бездной.
Яська говорит:
«Разве ты не знаешь, где твоё место?»
Шельма садится на задние лапы. Облизывается. Открывает неимоверно огромную пасть, усеянную множеством игл — именно игл, Яська может в этом поклясться! — и хрипит человеческим голосом:
«А разве ты не знаешь, где твоё?!»
Яська подскочил, будто ошпаренный! Отшвырнул простыни и одеяла, чуть было не скатился кубарем на пол. Всё же кое-как совладал с непослушными конечностями и забился в угол, зачем-то сомкнув в объятиях подушку. Поначалу он не мог толком сказать, что именно произошло. Однако минут через пять кошмар всплыл в голове, как огромные рифы на горизонте, и Яська понёсся на волнах встревоженных мыслей прямиком в пенящийся шквал, точно обречённый на скорую гибель парусник. Он нёсся в бездну, из которой не было обратного пути.
Яська долбанулся затылком о спинку кровати, отчего паника в голове ненадолго приутихла. Но не успел он толком собраться с мыслями, как ужас снова полез изо всех щелей, причём с удвоенной силой, так и норовя подчинить себе волю.
Яська поскорее отвернулся от тёмного окна. Перевернулся на бок, носом к стенке. Подпихнул под голову подушку. Скрючился в позе эмбриона, и постарался ни о чём не думать. Это оказалось просто. Страх пригвоздил к полу все мысли, оставив Яську один на один с очередным ночным кошмаром, что стремительно занимал всё окружающее пространство, в попытке завладеть и реальностью.
Яська снова уснул.
На этот раз Шельма сидел у него на руках и вкрадчиво мурлыкал, словно чему уча. Яська гладил кота против шерсти, на что тот никак не реагировал. За окном светили огромные звёзды, размером с консервную банку, а может и больше. На мгновение они по очереди затухали, после чего вспыхивали с новой силой, будто протёртые невидимой тряпкой плафоны.
Яська знал, что между ними что-то плавает.
Именно оно и приглушало далёкий свет, заслоняя источник излучения. Хотя свет и не был таким уж далёким, а значит, не было далёким и то, что плавало. Эти звёзды не походили на те, что мы привыкли видеть на ночном небосводе известного нам мира. Нет, они были совершенно иные: близкие и вполне доступные. Казалось, до них можно просто дотянуться рукой и даже потрогать наэлектризованную поверхность.
Яська попытался, но не смог оторваться от своего занятия.
Шельма заскрипел громче. Яська понял, что шерсть мокрая и вязкая, словно кота вываляли в болотной жиже или в мазуте, а ещё… Ещё шерсть пахла псиной, хотя это и не поддавалось никакому объяснению.
Яська глянул в окно. Шторок больше не было, а на той стороне, под мерцающими звёздами, откинув прочь простыни и одеяла, в кроватке скрючился спящий мальчик, так похожий на него самого. Яська знал, что так спать нельзя — в смысле, без одеяла. Более того, в курсе этого неписаного правила были все мальчишки его возраста. И дело было даже не в опасности замёрзнуть и простудиться. Нет, дело было кое в чём ещё… В тех, что приходят за полночь. Приходят, чтобы напугать. Для этого им необходимо знать твой страх. Потому они и лезут в голову.
Яська вздрогнул. Не от страха и не от холода. Скорее от неожиданности, потому что Шельма притих, точно прочёл его мысли. Яська проследил взгляд притаившегося кота. С той стороны окна задёрнули шторки. Хотя…
Шторки колыхнулись и заново сложились.
Яська заорал во весь голос, потому что увидел то, что обернулось. Это был ночной ужас. Он сложил за спиной перепончатые крылья и склонился над кроваткой.
Склонился над ним.
Яська завизжал что есть мочи.
Шельма зашипел, как шкварки на раскалённой сковороде. Соскочил с коленей и метнулся на ту сторону — вроде как через приоткрытую форточку.
Звёзды вспыхнули и погасли.
«На какую сторону?..»
Яська открыл глаза. Было холодно, душу сковал космический мрак. Половицы за спиной еле слышно поскрипывали — по ним будто кто-то ходил. Яська почувствовал, как вдобавок ко всему остальному, леденеет и сердце. Он пересилил страх, резко обернулся — ничего. Только тьма и бледный квадрат окна, за которым тоже ничего нет.
«А половицы скрепят всегда, сами по себе, отдыхая от повседневных шагов. Кажется, так говорила ещё бабушка… или мама…»
Яська протянул руку к тёмной куче у кровати. Сжал бесчувственные пальцы. Потянул сброшенное одеяло на себя. Укутался. Снова отвернулся к стене.
Ближе к утру явилась тётя Поля, собственной персоной. Она стояла посреди своей квартиры и сжимала в трясущихся руках мешок — тот самый, что разродился днём жуткими тварями. Яська побледнел, а тётя Поля сказала дребезжащим голосом:
«Ясь, а Ясь, посмотри-ка на это… — Она положила мешок на пол, разжала скрюченные пальцы и отступила в сторону. — Оно стоит того».
Яська смотрел, не в силах отвести взгляда. Даже не обратил внимания на очередное «Ясь, а Ясь…»
Внезапно мешок зашевелился. Потом зашипел, принялся мяукать. Под конец квартиру тёти Поли заполнил душераздирающий кошачий вой, от которого можно было запросто сойти с ума. Казалось, что сидящее в мешке существо заживо режут на части тупым лезвием, чиня нестерпимую боль. Однако ничего подобного не было и в помине — мешок лежал на полу нетронутый.
Откуда не возьмись снова возникла тётя Поля. Точнее её тень на фоне мерцающего серебром окна. Яська невольно отступил. А тень подняла над головой совковую лопату и стремительно опустила её вниз, прямиком на извивающийся мешок. Вой тут же стих. Мешок замер, а пол под ним стал буквально на глазах темнеть.
Яська отступил ещё на шаг и закрыл ладонями глаза.
Тень тёти Поли сказала гнусавым голоском:
«Ясь, а Ясь, смотри, как они возвращаются из бездны.
Яська, словно загипнотизированный, посмотрел сквозь разведённые пальцы. На карнизе за окном сидел довольный Шельма и, как ни в чём не бывало, умывался лапой. Он на секунду оторвался от своего занятия, глянул на шокированного Яську вертикальными зрачками, приподнялся и принялся тереться облезлым боком о деревянную поверхность оконной рамы.
