Иван Павловский - Тайна мистера Гарварда из Флагстафа

Мистер Гарвард был очень богатый человек, но не так богат, как бы ему хотелось. В клубе миллиардеров к нему относились покровительственно. При нем проектировались колоссальные тресты, но содействия его никто не просил. Карнеджи, Гульд и Пьерпонт-Морган делали миллионные пожертвования на университеты, музеи, библиотеки и разные благотворительные учреждения. Гарвард этого делать не мог. Когда они ездили в Европу, их принимали могущественные монархи. Гарвард, несмотря на все его старания, был принят только турецким султаном, да и то в толпе других американских туристов. О Моргане, Карнеджи и Гульде ежедневно говорили газеты. О Гарварде никто не говорил. И самолюбие его страдало. Голова его работала днем и ночью.

Ложась спать и вставая, он придумывал самые рискованные операции, которые имели целью сразу доставить ему несметные сокровища и прославить его имя. Ничего не выходило: операции или не удавались, или давали в результате совсем не то, на что он надеялся.

Гарвард начал было уже отчаиваться сыграть в мире подобающую роль, "оставить следы на песке времени", как выражается его именитый соотечественник Лонгфелло, когда вдруг, в такое время и в таком месте, где он мог всего менее этого ожидать, он нашел…

Это было в Милане, в яркую майскую ночь, на обсерватории знаменитого астронома Скиапарелли.

Его затащила туда мистрисс Анни, его супруга, известная любительница новых ощущений и усердная читательница гида Муррея. Не успела она заглянуть в трубку телескопа, как она пришла в восторг.

— О, Джеймс, Джеймс, — воскликнула она, — посмотрите, как это красиво! Точно апельсин повис на небе.

Гарвард неохотно сел на место, уступленное ему женой, приложил в свою очередь левый глаз к окуляру, и стал смотреть.

— Что это такое? — спросил он ученого, по истечении некоторого времени.

— Это планета Марс.

— A эти сверкающие поверхности сверху и снизу, это что?

— Это полярные льды, — ответил Скиапарелли, с таким видом, будто показывал американцу свои владения.

— А-о! — удивился Гарвард. — Но почему же эта планета покрыта темными пятнами и что это за сеть правильных линий, которыми она исчерчена?

— Пятна — это моря, a линии — каналы, — продолжал ученый тем же уверенным тоном.

Гарвард с недоверием повернул к нему лицо:

— А-о, каналы? Что вы хотите этим сказать, мистер Скиапарелли?

— Вы сами видите, — пояснил знаменитый астроном, — эти линии идут по материку планеты от моря до моря. Они такого же цвета, как оно, и все сообщаются между собою. Никогда, — присмотритесь хорошенько, — они не оканчиваются слепым концом.

Американец опять приложился к трубке и долго смотрел.

— Да, — заявил он наконец, — вы правы, — все сообщаются.

— Вы видите, Джеймс, — ликовала мистрис Гарвард, — это стоило посмотреть, a вы не хотели идти.

— Yes, — протянул ее супруг.

— И многие из этих каналов. — продолжал Скиапарелли, — двойные. Один всегда наполнен водой, другой наполняется только в известное время года.

— А-о, yes, а-о, yes, — подтверждал Гарвард, заинтересованный. — В какое же именно время?

— Когда на северном полюсе планеты происходит таяние льдов, тогда там делаются большие наводнения.

— A эти каналы отводят лишнюю воду? Это очень разумно.

— Они имеют еще другое назначение. Дожди на Марсе редки. Может быть их там совсем не бывает. Каналы, таким образом, главный, если не единственный механизм, при помощи которого вода, a с нею и органическая жизнь распространяется по сухой поверхности планеты.

— Да, я понимаю. Сахара, превращенная в сад, но в гораздо больших размерах. Потому что конечно эти каналы очень широки, если мы их видим?

— Самые узкие имеют 30 километров в ширину, другие до 100.

— Марсианцы, в таком случае, совершенно гениальные инженеры, не правда ли?

Скиапарелли рассмеялся.

— О, Джеймс, — воскликнула мистрисс Анни. — Как вам не стыдно делать такие предположения!

Но ученый, ухмыляясь в бороду, добавил:

— Я их не видал. Несомненно однако, что гипотеза, принимающая каналы Марса за искусственные и полезные сооружения, является наиболее правдоподобной. Многие ученые, как, например, мой друг и ваш соотечественник Лоуэл, принимают, что Марс населен живыми и разумными существами, законы мысли которых совпадают с нашими, что у них существует та же геометрия, что у нас, что они видят, слышат, чувствуют и обмениваются мыслями, как мы.

— Этот взгляд я вполне разделяю, — деловым тоном заявил Гарвард, вставая. — Я даже думаю, что эти люди по сравнению с нами, гении. Величайшие гении, мистер Скиапарелли, каких на земле еще не бывало.

— Так должно быть, если они существуют, — осторожно заметил астроном, — потому что Марс на много миллионов лет старше Земли.

— Вы видите, Джеймс, — сказала Анни, когда они покинули обсерваторию, — что вы напрасно относились так презрительно к гиду Муррея. Если вы хотите видеть в путешествии что-нибудь интересное, надо следовать указаниям этой полезной книги.

Гарвард ничего не ответил. A утром, когда Анни проснулась, оказалось, что все чемоданы уже отправлены на железную дорогу и что в тот же день они уезжают в Гавр, a оттуда в Америку.

— Но, Джеймс, — воскликнула Анни, — я еще не видала собора! Описание его занимает у Муррея три страницы.

— Вы увидите дома гораздо более интересные вещи, — загадочно ответил ее супруг.

Какие это вещи — Гарвард не объяснил. Но когда пароход, на котором они ехали, остановился на Нью-Йоркском рейде и они пересели на другой, маленький, который должен был высадить их на берег, они застали тут целое общество, которое их ждало. Тут были: представители железно-строительной компании, администратор электрического общества, фабрикант астрономических инструментов, какие-то ученые, какие-то господа с портфелями под мышкой. Одни из них заявляли, что работы начаты и ведутся со всевозможной быстротою, другие, очевидно их помощники, представляли планы и сметы для одобрения Гарварда, третьи предлагали свои услуги в качестве помощников.

От помощников Гарвард отказался наотрез, планы и сметы все утвердил, неоднократно повторяя, что дело не в стоимости работ и поставок, a в быстроте выполнения.