Джим Батчер - История призрака

Я должен найти Морти, чье бедственное положение явно имело низкий уровень в списке приоритетов Мерфи.

Я должен помочь Фитцу и его невежественным подросткам-приятелям.

И для всего этого мне нужна помощь кого-то, кому я мог доверять.

Я глубоко вздохнул и кивнул.

Поэтому я прошел через внешнюю стену дома Светлого Будущего и отправился на поиски моей ученицы, прежде чем ночь не стала совсем темной.

Я всегда считал себя одиночкой.

Не в смысле байронического, занудного "нужно-было-захватить-спасательный-жилет" сыча. Просто я не чувствую себя потерянным от перспективы уикенда, проведенного в полном одиночестве, за чтением хороших книг на диване. Нет, мизантропом я не был. Я с удовольствием принимал участие в публичных мероприятих и общался в кругу друзей. Но это было чем-то побочным. Я всегда считал, что вполне могу прожить и без этого Я шёл по улицам почти трехмиллионного города, и впервые не было ничего, что связывало меня с кем-либо из них. Я не мог говорить с ними. Я не мог прикоснуться к ним. Я не мог затеять спор за место на парковке, или наорать на неосторожного водителя, проскочившего светофор, когда я шёл через переход. Я не мог что-нибудь купить в одном из магазинов, завести вежливую болтовню с продавцом, пока расплачивался. Не мог взять газету. Не мог посоветовать хорошую книгу тому, кто рассматривал полки.

Три миллиона душ вокруг меня жили своей жизнью, а я был один.

Теперь я понял призрачный Чикаго капитана Мёрфи. Настоящий город уже начал ощущаться, как его призрачная версия. Через какое время я тоже стану таким же с точки зрения реального города? Мрачным? Опустошённым? Лишенным цели и смутно угрожающим? Я был здесь в течение всего лишь одного дня.

Каким бы я стал, если бы пробыл здесь год? Десять лет? Сто лет?

Я начал понимать, почему так много призраков, казалось, составляли пару, как картошка-фри и Хэппи Мил.

Я также размышлял, что, может быть, сэр Стюарт и Морти были правы насчет меня. Что, если я действительно был заблудшим духом, как они думали? Не настоящий Гарри Дрезден, а всего лишь его посмертное изображение, делающее то, что лунатики всегда делают: отправился на помощь своим друзьям и получил злодеев на свою голову.

Я не чувствовал себя заблудшим духом, значит я им и не был. Или был? Сумасшедшие редко осознают свое безумие. Это весь мир, как я думаю, кажется им безумным. Бог свидетель,это всегда казалось мне чертовски безумным. Существовал ли способ удостовериться, что я не то, о чем думали сэр Стюарт и Морт?

Если быть точным, Морт был чертовски опытным экспертом по призракам. Я имею в виду,что я знал,что к чему, но Морт был специалистом. Вообще-то по чисто техническим вопросам, связанными с духами и тенями, я бы придал существенный вес его суждениям, возможно даже больший, чем собственным. Морти никогда не был примером храбрости и силы, но он был умен и достаточно ясно мыслил, чтобы очень долго делать карьеру, которая была намного опаснее, чем я думал.

Черт. После того что я узнал, пока я был занят спасением Чикаго от вещей, о которых там никто и не знал, Морт также мог спасать меня от вещей, о которых не знал я. Забавный мир, не так ли?

Я остановился и потряс головой, словно хотел вытряхнуть воду из своих глаз. – Дрезден, оставь свой личный экзистенциональный кризис на потом. Это очевидно, что плохие парни работают жестко. Шевели задницей.

Хороший совет.

Вопрос в том, КАК?

В обычной ситуации я легко отыскал бы Молли с помощью таматургии. Я проделывал это тысячи раз. После её незапланированного отпуска в Арктис Торе в Небывальщине у меня всегда было под рукой несколько её волосков. А совсем недавно я обнаружил, что могу узнать все её энергетические фишки, к которым она стала привыкать с самых первых своих магических шагов – как и волосы, они были уникальны и специфичны лишь для неё одной. Как подпись. Я был просто уверен, что смогу найти её, как только мне это понадобится. Черт, вот оно и понадобилось. Я провёл с ней очень много времени, она стала почти как семья. Я вообще мог чисто интуитивно сказать, когда она была рядом, если она, конечно, не пряталась.

Всё это было возможно, владей я магией. Но я не владел.

Что было, если задуматься, еще одним доказательством в пользу теории Стюарта и Морта и против моей.Вы не сможете извлечь магию из личности. Это её часть и основа. Люди могут отказаться от неё, если не будут развивать свой дар, но никто не в силах лишить их её. Если мой призрак на самом деле был мной, то у него была бы сила, например как у призрака ублюдка Леонида Кравоса.

Правильно?

Или… может быть нет. Возможно я делал слишком много предположений, даже не подвергая их сомнению. Я уже предполагал, что материя была твёрдой, когда она не была, что я замерзал, когда я не мог замёрзнуть, и что для меня были обязательны законы гравитации, хотя это было не так.

Может быть я строил подобные догадки и о магии. То есть, после того, как я поставил твёрдый магический щит во время первой атаки на дом Морта, когда вошёл в эктомансера. Это означало, что мои способности всё еще были здесь, были реальны.

Я только должен был выяснить, как получить к ним доступ.

Воспоминания – сила.

Я сунул руку в карман плаща и вытащил массивный пистолет, который отдал мне сэр Стюарт. Я не разбираюсь в старинном огнестрельном оружии, но я убедился, что на запальной полке ничего не было, прежде чем перевернуть его стволом вниз и потрясти. Мне пришлось нанести по нему несколько сильных ударов тыльной стороной кисти, чтобы вытряхнуть шарик, пыж и порох, который высыпался мне в ладонь.

Шарик, пуля, сверкала, словно только что сделанная. Вблизи, тонкие завитки на поверхности металла имели вид изображений простых, пасторальных сцен: дома в колониальном стиле, в центре маленькой зеленой долины, окруженной яблонями, чистые, аккуратные участки пахотных земель; и лужайка, усеянная белыми овцами. Просто глядя на неё, казалось, что картинка оживает. Ветер шевелил посевы. Яблоки выделялись, как ярко-зелёные пятна на фоне тёмных листьев. Ягнята скакали среди взрослых членов стада, играя от чистой радости. Дверь в дом открылась, и высокая, статная женщина с волосами чернее воронова крыла вышла из дома, сопровождаемая стайкой детей, явно давая спокойные инструкции.

Вместе с образами, поток эмоций тёк через меня. Свирепая и ревнивая гордость обладания – не гордость, что я владел таким красивым домом, но, что дом был красивый, потому что я владел им, потому что я сделал его таким. Смешанная с тем, что было очень глубоко – приливом любви к женщине и её детям, простой радостью от возможности видеть их их, – и сильным, вполне приятным приливом желания к женщине, которую я не обнимал слишком долго – Я вдруг почувствовал, что я вторгся во что-то личное и интимное. Я закрыл глаза и отвернулся от сцены.