Куратор (СИ) - Киров Никита
— А я ещё на лето в кофейню хотел устроиться, — я отхлебнул горячий крепкий кофе с молоком и откинулся на спинку мягкого стула.
Катя обхватила свою кружку двумя руками, погрев руки, а потом высыпала туда сахар и размешала, мгновенно уничтожив узор в виде кошачьей мордочки, который налил молоком бариста, а не стала снимать для соцсетей.
— И как успехи? — спросила она, пересев поудобнее.
— Не знаю. Хочу со знакомым поговорить, Серёга давно там работает, — забросил я удочку.
Это имя парня за кассой, который видел мою смерть. Она его ищет, и я тоже, чтобы поговорить. Вдруг удастся выяснить судьбу диктофона?
Поэтому и напоминаю его. Может, Катя даст намёки. А я им зацепки, чтобы понять, насколько с ними можно работать.
— Фатин? — клюнула она.
— Не, — я помотал головой. — Кабанов. Но Фатина я кажется знаю. Не лично, правда, так и не довелось пересечься, но переписывались иногда.
— А давно с ним общался? — Катя наклонилась чуть ближе к столику.
— Да после аварии ни разу, он всё время офлайн. А что, номер его нужен? А, ну да, — я оживился. — Он же, я слышал, тоже как свидетель, да? Писали в новостях, что на глазах у кассира застрелили того майора.
— Полковника, — снова поправила она. — Но да, это он.
Придётся ей придерживаться легенды, поэтому отвечает.
— А ты знаешь, как с ним связаться? А то не могу найти, никто не знает, где он.
— Не, — я помотал головой. — Просто мемасы слали, да раньше в «доту» гоняли.
— А-а-а, — протянула Катя, чуть расстроившись.
Значит, не знает, где он. Почему к нему интерес — понятно. Но почему он пропал? Надо узнавать больше.
— И что там у нас по интервью? — я сделал ещё глоток и поставил чашку в блюдечко. Чашка негромко звякнула. — Но это будет немного сложно.
— Если тебе, конечно, сложно вспоминать… — голос её прозвучал спокойно. — А то такое…
— На самом деле, сложно в плане провалов. Всё-таки пролежал в больнице почти два месяца, и месяц из них был в отключке. Поэтому не всё помню. Голова временами совсем пустая.
— А у меня тоже бывает пусто, особенно после рабочего дня.
Катя засмеялась. Я снова напряг память, вспоминая какое-нибудь подходящее для нового облика словечко.
— Жиза.
Она засмеялась громче.
Катя постарше меня нового, но совсем немного. Ей около двадцати пяти, вблизи это видно лучше, но она пыталась выглядеть совсем ровесницей.
И она тоже внимательно изучала меня, но я был расслабленным.
— Так что рассказывать?
Катя снова полезла в сумку. Но вместо записной книжки она вытащила диктофон.
— Если ты не против.
Это достаточно старенькая модель, которую уже можно подключить к компьютеру. Цифровой, японский. У меня был почти такой же, но чуть попроще. Один из двух. А вот второй ищу до сих пор.
— А ты потом не обучишь нейросеть на моём голосе? — спросил я с притворной серьёзностью. — Чтобы моей бабушке названивать?
Катя снова засмеялась.
— Нет-нет-нет. Это чтобы самой не забыть. Лучше всегда записывать. Я вообще всегда такая, всё записываю, на диктофон и на бумагу. Такая я аналоговая.
— А я не записываю, и потом ничего не помню, — я рассмеялся. — Ну, начинать?
— Да. Расскажи, что было, может быть, какие-то странности были перед этим. Мы пишем целый цикл статей, а случай вопиющий. Как в кино.
— Даже странно, что не засекретили, — задумчивым голосом сказал я.
— Это слишком громко обсуждали, — она со щелчком нажала на кнопку. Загорелась красная лампочка.
Девушка сказала искренне, как есть. Эту смерть заметили, а недруги использовали этот шум, чтобы замести следы. Уже ничего не скроешь, поэтому обсуждают, тут легенда не ломается.
— С чего начать? Переходил я дорогу, — начал я. — Самокат рядом с собой катил. И тут смотрю — на меня несётся тачка. Я даже не успел толком посмотреть. А потом — бам! И всё. Потом открываю глаза, а в палате все кричат: парень очнулся. И давай вокруг меня доктора прыгать.
— Серьёзно всё было, — произнесла Катя. — Ещё повезло. А больше ничего? Может, что-то раньше было странное? Мало ли?
Я допил кофе и посмотрел на дно чашки. А вот теперь нужна какая-то приманка. Что-то такое, что мог знать Петрович, что могла знать Контора, что мог знать Трофимов. Я хочу проверить, насколько Трофимов погружён в это дело и как быстро он узнает то, что выяснит Катя.
Но к этому надо подготовить и её, и самому кое-что сделать.
— Меня, кстати, днём чуть не сбили, — я начал закидывать удочку.
Заметил, как она оживилась. Вот это она и ждала, и начала уже было наводить на мысль. Они в курсе, что я чуть не сбил Толика, и хотят понять, было ли в этом что-то ещё?
— А что тогда случилось? — в голосе Кати прозвучала тревога.
— Сейчас расскажу. Еду я себе на самокате, и тут — бам! Передо мной джип остановился, чуть не сбил. Я аж упал, коленку разбил.
— Ого! — смотрела на меня с интересом. — И что дальше?
— Так что, выходит такой мужик, уже седеющий. Старый.
Конечно, прежний я для двадцатилетнего пацана выглядел стариком, хотя вполне себе бодрым.
— Начал сразу выделываться: мол, сам виноват, лезешь, куда не надо, катишься… Я ему говорю: «Ты что? Я сейчас тебя в интернет выложу!»
— Так, — кивнула она.
Я посмотрел на неё, на сумочку, висящую на спинке её стула так, чтобы она могла всё достать в любой момент.
— Достал телефон, начал его снимать. А тот раз и ментов свистнул. Они остановились прямо на дороге, как выскочили, и как давай меня хватать!
— Бить? — Катя удивилась.
Я говорил быстро, украшая и сочиняя, как сделал бы сам парень.
— Ну, за руки схватили, — я отмахнулся. — Не суть. Напугать меня хотели, на пятнадцать суток закрыть. А этот мужик вмешался, говорит: «Не надо, он всё понял, можно ехать». Они по струнке вытянулись, руки к голове приложили. Ну и уехали. Он на меня посмотрел, мол, катись отсюда. И я свалил.
— Так и сказал? — спросила она уже с сомнением. — И больше ничего.
Так, меня старого она лично не знает, иначе я бы её помнил. Да и как бы она меня знала? Я ушёл из Конторы, когда эта девушка там ещё точно не работала.
Но обо мне ей могли рассказать, и своё мнение она сложила, вот и сомневается в рассказе. Так что эта история, что мы с ней так сидим сейчас, точно связана с ФСБ.
— Так я же всё записывал! — воскликнул я.
— А запись осталась?
Я задумался и медленно достал телефон. Заметил, как она тут же уставилась на него.
— О, шестнадцатый айфон, — удивилась Катя.
— Прошка, — добавил я гордости в голос.
Но интерес у неё был не к дорогому аксессуару, а к его содержимому.
— Слушай, что-то должно остаться… — я немного напрягся, делая вид, что вспоминаю. — Потому что я старые фотки не удалял. Давай-ка посмотрим.
А теперь хитрим. Всё надо разыграть быстро, но убедительно.
Я вывел телефон из режима сна, но отвернул камеру в потолок. Сразу появилась надпись «Смахните вверх для Face ID или введите код-пароль».
Так бывает, если камера не видит лица.
Я начал вводить «0303200…», и Катя должна была это видеть.
Но в самый последний момент я поднял телефон чуть выше, чтобы датчик распознал моё лицо, и блокировка снялась сама.
Но я всё равно нажал туда, где должна была быть пятёрка, держа экран так, чтобы Катя вот этого уже не увидела. Но она должна знать, когда у меня день рождения или у неё записано.
Надо проверить, помнит ли она или сверится с чем-то.
— Сейчас, минуточку, — сказал я. — Отвечу.
Какой-то парень с группы как раз спрашивал, куда я пропал, а Миша попросил купить крылышек с сырным соусом, если я пошёл в кафешку через дорогу. Я отвечал, выбирая стикеры с привычным котом, и наблюдал за ней.
Катя сделала вид, что скучает, но достала из сумочки записную. Сверила дату рождения? Что ещё там есть обо мне? А о ком-нибудь ещё?
Скоро увидим.
Она быстро убрала её на самый верх и не застегнула замок, когда я резко приподнялся и прямо вместе со стулом подсел к ней вплотную, коснувшись плечом. Она не отсела, внимательно посмотрела в ответ и поправила прядь волос.
