Иосиф Прут - Неподдающиеся
Фадеев всегда старался сказать мне доброе слово, что-либо приятное.
Я инсценировал �Разгром�. Саше поступило много предложений, но он, ознакомившись с моим текстом, разрешил это только мне. И сказал:
��Прекрасный может получиться спектакль. Если бы я заново писал �Разгром�, то теперь � после прочтения твоей пьесы � использовал бы кое-что из твоего текста и поворотов сюжета.
Премьера состоялась через 13 лет после ухода Саши из жизни: 25 декабря 69-го года. Пьеса прошла на сцене Театра имени Маяковского более 200 раз.
Левинсона играл Армен Джигарханян, играл потрясающе! Это была его первая роль на московской сцене.
Режиссер спектакля � Марк Захаров � поставил до этого в Театре Сатиры пьесу �Банкет�, которую репертком тут же � на просмотре � разгромил. Она была запрещена, а Захаров уволен.
Но я настоял на том, чтобы �Разгром� поручили именно ему, ибо верил в его талант. И он оправдал наши надежды. Триумфальная премьера! После такого успеха, естественно,�� товарищеский ужин.
Произнося заздравный тост, я сказал Захарову:
��В �Сатире� у вас �Банкет� закончился разгромом, а тут �Разгром� � кончается банкетом!
Судя по трогательной надписи, которую он начертал на своей, подаренной мне книге � он не обиделся�
И еще два слова о нашем разговоре с Фадеевым: я вернулся из Бурят-Монголии. Пришел в Союз. Фадеев спросил:
��Ну, что делают монголы?
��Бурят!�� ответил я.
Константин Симонов,
Евгений Долматовский
и Михаил Светлов
Симонов и Долматовский � это люди, близкие мне по профессии и по духу.
5 июля 1995 года в Доме Ханжонкова � бывшем кинотеатре �Москва� � проходил вечер памяти Константина Симонова и Евгения Долматовского. Оба они родились в 1915 году.
Жене исполнилось бы восемьдесят лет. Костя � на полгода моложе, а я � на 15 лет старше их обоих.
Начали они свою творческую деятельность в ту пору, когда были живы и почитаемы великие русские поэты первых трех десятилетий нынешнего � XX � века.
С какою жадностью звериной
Мы между воблой и пшеном
В сырой нетопленой гостиной
Читали Блока перед сном�
Многие старались подражать корифеям. Но Жени и Кости это не касалось: они держались своего собственного литературного стиля и шли по своему литературному пути.
