Иосиф Прут - Неподдающиеся
1923 год. Моя первая пьеса �Князь Мстислав Удалой� репетируется в ленинградском �Красном театре�. С волнением жду премьеры, на которую, естественно, приглашены все мои друзья.
За двое суток до торжественного дня рано утром прозвенел телефон, и раздался спокойный голос Володи:
��Извини, старик, что разбудил тебя. Но, к сожалению, мы с мамой на твой спектакль послезавтра не придем.
��Ну, до следующего раза!�� удивленный, ответил я.
��И на следующий не сможем.
��Почему такая опала? Чем заслужил?
��Ты � ничем. Но сегодня ночью здание �Красного театра� сгорело дотла со всеми декорациями. Думаю, ты еще об этом ничего не знаешь. А теперь, поскольку тебе уже не о чем волноваться, можешь спать спокойно.
У Володи были неприятности с ЛАППом. Поддержал его в эту трудную минуту лишь Борис Корнилов. Он лично писал в Москву Леопольду Авербаху � председателю РАППа, за что и сам подвергся резкому осуждению: был награжден званием �кулацкого подпевалы�. На это Корнилов ответил широко повторяемыми в ту пору стихами:
Я от злости посинел и высох.
Застит горизонты от огня,
�Наступлением� тупых и лысых
Кто-то хочет доконать меня.
Вот нависла надо мною ЛАППа,
Затхлая, бездарная навек.
Этой ЛАППой управляет ЛЯПа �
Абсолютно лысый человек.
Он ответствен и уполномочен,
Для него уже удел готов:
Обнаружить сотни червоточин
В сотнях обязательных стихов�
Заканчиваются эти гневные вирши следующими словами:
Но, страна моя, писавший кровью,
Эту кровь задаром не отдам!
Из всех четырех мушкетеров Юрий Олеша был Атосом.
О Володе, который, рискуя, бросался на более сильного противника, Олеша сказал:
��Это вы, наивные, думаете, что Володька чем-то рисковал. Неужели не понимаете, что если бы даже Голиаф и победил Давида, то мы сегодня говорили бы не о силе Голиафа, а о смелости Давида. И когда Володька бросается на более сильного, то он великолепно учитывает вашу наивность и некомпетентность.
Когда я в кругу друзей отметил, что Володя никогда ни при каких обстоятельствах ни перед кем не лебезил и никому не кланялся, Олеша не удержался от возможности зло сострить:
